Что касается луны, то Тацит сообщает нам, что она управляет народными собраниями; люди собирались на заседания суда во время новолуния и полнолуния и «во всех других делах считали это время самым удачным для начала каких-либо действий». Наблюдения Цезаря, касающиеся выбора германцами дней, также очень интересны: «Ариовист и его люди знали, благодаря пророческим предупреждениям женщин, что нельзя рассчитывать на победу, если начать битву до новолуния». Мы можем без труда пополнить список этих предрассудков современными народными поверьями с их сотнями правил по поводу того, что нужно делать во время растущей луны и какие дела нужно отложить до того времени, когда луна начнет убывать. Если соблюдать осторожность, то можно почерпнуть очень много мудрых советов из этого засоренного колодца. Мы узнаем, что влияние луны не ограничивается лишь делами общественной жизни, но пронизывает все существование людей, даже в повседневных делах. К сожалению, древнее знание о влиянии луны в наши дни утеряно, и ее характер представляет для нас неразрешимую загадку. Мы знаем лишь то, что по движению луны люди определяли календарное время и то, что, согласуясь с ее фазами, начинали или откладывали дела, ибо удача прибывала и убывала с луной.
Солнце, как и луну, обожествляли, почитали источником жизни и стремились завоевать его благосклонность. Люди поглощали и фиксировали в себе солнечную энергию, благодаря которой они приобретали власть и удачу. Заключая союз с душами небесных светил, животных, природных стихий и объектов, человек сплетал сеть родственных отношений, обеспечивая себе тем самым фрит со всем миром. Пребывая во фрите со всеми, человек ощущал силу своей удачи и не страшился мрака Утгарда.
Норвежцы говорят, что было время, когда весь мир был лишен удачи, когда великаны делали с ним что хотели, считая себя господами всего сущего. Но их прогнало племя сильных и мудрых, и с тех пор чудовища живут за пределами Мидгарда, грызя кости и кусая себе пальцы от досады. Так земля отделилась от неземли, удача от неудачи. Порядок и красота этого «светлого мира» не появились сами собой, они были принесены стараниями богов и героев. Говорят, что первое истребление великанов спровоцировали боги, они убили самого главного великана, и сотни его потомков утонули в его крови, а остальных боги выгнали из Мидгарда. Но даже в наши дни надо очень тщательно охранять границы двух миров. По сей день то один, то другой обитатель Утгарда, выбравшись из мрака, пытается подчинить солнце и луну своей власти; по сей день Тор обходит границы Мидгарда, проверяя, все ли спокойно.
Этот взгляд норвежцев разделяют люди в других частях света. Автор «Прорицания вёльвы», средневековый философ, который имел свои собственные идеи, но брал материал из древних мифов, оставил нам рассказ о государстве на небесах, каким оно было до того, как проявились организующие силы: «Солнце не ведало, / где его дом, / звезды не ведали, / где им сиять, / месяц не ведал / мощи своей».
В форме легенд, которую приобрел миф, когда их превратили в истории философы новой религии, казалось, что судьбоносное сражение произошло между богами и великанами, в то время как жители Земли, затаив дыхание, смотрели на него. Поэт ведет свой рассказ в прошедшем времени, словно все уже закончилось; по подбору слов можно подумать, что слушатели чувствуют себя в полной безопасности, вспоминая момент, когда судьба мира висела на волоске, но в конце концов победа оказалась на правильной стороне. Но литературная форма, которую мифы обрели в руках поэтов в эпоху викингов и позже, затуманила истинное значение, которое было хорошо понятно слушателям в ту пору, когда эти легенды декламировались на пирах и иллюстрировались или, скорее, дополнялись ритуалами и церемониальными обрядами. Борьба ведется ежедневно, в самом центре человеческого мира, и ни один человек не может быть уверен, что ему удастся сохранить свет и тепло, если он и его друзья с помощью той или иной церемонии не будут укреплять связи между собой и поддерживать горящие высоко в небе огни. Если союз ослабнет хоть на мгновение, небесные светила потеряют дорогу, и тогда воцарится тот ужас, который описал автор «Вёлуспы».
Опасности, которая угрожающе нависла над землей, подвергается всякая душа в Мидгарде. Несмотря на все силы безопасности, существует очень грустный факт, что все сущности обладают потенциальной враждебностью; что они могут вырваться на свободу и стать неуправляемыми. И это время от времени происходит, когда люди не могут удержать себя и свою удачу, а с ними – и свой союз с окружающей их средой. Тогда тучные поля становятся бесплодными, скот выходит из повиновения, деревья становятся носителями несчастья; рыба плотными косяками уходит в море, а воды обрушиваются на землю. Для того чтобы сохранить мир на земле, люди должны беречь честь, сохранять твердость духа, чтить традиции и исполнять обряды.
Ни Мидгард, ни человек не могли существовать без тесных связей между собой и другими объектами природы. Если правильно читать мифы, то мы поймем, что человек создал обитаемый, упорядоченный мир среди хаоса и для того, чтобы выжить, он должен всегда поддерживать связь со всеми душами на свете и постоянно воспроизводить в мире созданный им порядок. Примитивный человек обладал чувством защищенности, но только потому, что хорошо знал, как создавался этот порядок в мире и как его надо охранять.
Человеку никогда не удастся обнять все существа и включить все объекты природы в круг своих симпатий и понимания. Существа, оставшиеся за пределами его мира, на границах реальности, стали угрожающей и нарушающей порядок силой. Через весь культурный мир проходит раскол, отделяющий теплую, дружелюбную реальность от холодного, чуждого, неизведанного мира, удачливых от неудачливых. И все люди в глубине души испытывают страх перед неизвестным, чувство, которое, будучи на первый взгляд простым и понятным, при более тщательном рассмотрении ведет человека вниз, в глубину всех глубин. Это беспокойство порождается тем, что человек не имеет возможности оценить опасность. Однако страх неизвестного в реальности простирается далеко и не ограничивается лишь опасением потерять какую-то часть тела или саму жизнь; он превращается в болезненное ожидание того, что человека в любой момент может охватить отчаяние; ибо там, где души тем или иным способом не связаны друг с другом, человек должен быть готов к тому, что враждебные существа могут ударить с катастрофической силой. Силы, которые исходят из враждебных источников, совсем другого рода, чем человеческие, и действуют совсем по-другому, так что попавший под их удар может почувствовать его только тогда, когда вред уже нанесен, и в любом случае не имеет средств для защиты, которые помогли бы предотвратить трагедию.
Линия разграничения проходит по всем культурам, но она смещается от одного народа к другому, и совершенно невозможно определить, какие существа обитают по обе стороны от границы. Естественно, пустыни и пахотные земли, высокие горы или дикие леса и плодородные поля всякого рода отделяются друг от друга очень четко. Однако причину, объясняющую, почему одно животное является частью сообщества, а другое – изгоем, нужно искать в индивидуальном опыте каждого народа. В одном месте змея – это священное животное, в другом – проклятая тварь; так обстоит дело в Северной Европе, где всякое пресмыкающееся считается порождением Утгарда. Позже в мифологии появляется волк Фенрир, змей Мидгарда Ёрмунганд и Хель – смерть; их матерью называют великаншу по имени Ангрбода: «Сидела старуха / в Железном Лесу / и породила там / Фенрира род; / из этого рода / станет один / мерзостный тролль / похитителем солнца. / Будет он грызть / трупы людей, / кровью зальет / жилище богов; / солнце померкнет / в летнюю пору, / бури взъярятся»
[57].
