Старые враги могли уладить все свои противоречия и на долгое время установить согласие между собой и теми, кто живет рядом с ними, только благодаря обмену подарками и заключению сделок. Григорий Турский сообщает, как закончились споры между Леовигильдом, королем готов, и Теодомером, королем племени свевов. Условия этого соглашения почти слово в слово повторяют слова саг, в которых рассказывается о примирении врагов на Севере: «Они обменялись подарками и разъехались по домам».
Настоящее примирение наступало после уплаты виры, которая у более поздних поколений была заменена деньгами. И вправду, уплата денег за убийство могла быть и часто бывала унизительной, но в основе этого лежит идея о возмещении ущерба, которое избавляет людей от подозрительности и недоверия, благодаря чему оба клана могут наконец помириться. Англосаксонское и древнескандинавское слово «бот» (bot) означало не более, но и не менее, чем «исправление» или «возмещение». Сделка порождает мир, или, говоря иными словами и проясняя сказанное, сделка создает такие отношения между двумя сторонами, которые делают невозможным нарушение мира самым грубым образом, поэтому все члены семьи погибшего должны получить свою долю денег, чтобы никто не затаил обиды. Сделка заключается не только для того, чтобы произвести временный эффект, но целиком и навсегда, пока «ветер гонит облака, трава растет, деревья зеленеют листвой, солнце встает и мир стоит». Она направлена не только на то, чтобы уладить какую-то одну конкретную проблему, но сделать так, чтобы в случае возникновения нового спора люди стремились как можно скорее восстановить мир. Даже в законе Эйрика в Зеландии мы встречаем старую идею о том, что люди должны относиться более благосклонно к противнику, уплатившему виру, чем к тому, кто не уплатил ее; и даже если он причинит новый ущерб, не следует сразу же вершить расправу над ним, но сначала следует попытаться получить возмещение по закону. В Исландии это установление не было не пустой фразой – согласно закону фрита примиренные стороны связывали узы, подобные узам родства, отныне они должны были «делить нож и кусок мяса и все между собой как друзья, а не как враги, и если в последующие дни между ними возникнет ссора, ущерб должно возместить товаром или каким бы то ни было ценным добром, и никогда копье не прольет кровь». Эти слова следует понимать буквально, поскольку нарушителей законов фрита закон карал строго и хладнокровно: «Тот из вас, кто нарушает заключенный мир и нанесет удар фриту, будет бесцельно скитаться, как загнанный волк, так далеко, куда только люди могут загнать волка».
Правильно говорят, что, чем радикальнее меры, предпринимаемые для сохранения мира и порядка, тем туманнее перспектива сохранения и установления мира; угроза по самой своей природе неэффективна, поскольку ее гарантом является будущее, а люди всегда надеются обмануть будущее. Гораздо страшнее было оказаться проклятым, ибо проклятие способно разрушать человека изнутри, словно в его душу и разум проникла злая воля. Долгие серии анафем, предназначенные для того, чтобы удар за ударом вбить в душу человека добрую волю, не оказывают такого эффекта, как описание ничтожества, к которому добавляются слова о том, что мир, заключенный здесь, имеет ту же прочность, как и другой естественный мир, и не меньше, чем другие, поможет проверить, принадлежит ли человек к миру людей или нет.
Можно безоговорочно доверять подарку и позволить ему говорить от имени того, кто его вручил, ибо душа, заключенная в нем, сама доберется до обязанностей и чести, а потом, связав удачу и переплетя судьбы людей, создаст волю или внесет в нее новый элемент. Никакая сила на Земле не может помешать подарку после того, как он перешел из рук в руки, и никто не может устоять перед духовным воздействием того, к чему он подошел так близко.
Когда свободное государство Исландия чуть было не раскололось надвое из-за конфликта между старой религией и верой в Христа, его спас Торгейр Законоговоритель, который был достаточно старомоден, чтобы понять, что человек может согласиться заключить мир только усилием воли. Дело дошло уже до того, что партия язычников, вооружившись, готова была изгнать христиан из той части страны, где находилось правительство, а войско христиан заявило, что не будет подчиняться решениям старого суда и создаст новое, христианское государство рядом со старым. И если бы новый закон был введен, Исландия превратилась бы в страну двух народов, живущих на одной территории, подобно телу, органы которого разделились на две группы, враждующие между собой. Лидер христиан Халль с Побережья уклонился от ответственности и совершил очень важный шаг, переманив на свою сторону старого лидера свободного государства, и попросил, чтобы тот сформулировал христианские законы. Торгейр пролежал целый день, накрывшись с головой плащом, раздумывая о настоящем и будущем, после чего он, старый язычник, объявил, что по новому закону Исландия становится христианской страной. В своей речи он предложил соотечественникам решить, что им дороже – мир или война, и помог им сделать правильный выбор, рассказав историю о старых временах. Когда-то короли Норвегии и Дании вели непрестанные войны, пока наконец люди не устали от них и не заставили королей заключить мир, хотя и против своей воли. Сделано это было очень простым способом – каждые несколько лет они должны были обмениваться подарками, после чего мир продолжался до их смерти. Речь Торгейра была такой убедительной, что ему удалось обратить весь народ в христианство («Сага о христианстве»).
Люди, которые могли рассказать и понять историю королей Дании и Норвегии, инстинктивно были против того, чтобы в ближайшем соседстве с ними находились другие души. И они открыто демонстрировали свое недовольство. Вечером, накануне того дня, когда Этельстан провел свою решающую битву с норвежцами при Брунанбурге, в его лагерь, если верить Уильяму Мальмсбери, пришел неизвестный арфист. Он сел у входа в шатер короля и заиграл столь искусно, что король попросил его сыграть во время ужина. После этого, когда король и его военачальники собрались на совет, арфиста, богато наградив, отпустили восвояси. Однако один из королевских воинов, у которого были причины не доверять музыканту, заметил, как тот, прежде чем уйти, зарыл золото в землю. Этот человек посоветовал королю Этельстану перенести свой шатер в другое место, поскольку их гостем был не кто иной, как Олав Сигтриггссон, король Нортумбрии.
Уильям, конечно же, не понял, почему Олав зарыл золото – он решил, что это было сделано потому, что он презирал подарки врага. Да и сам Олав, вероятно, не смог бы объяснить свои действия, если бы его об этом спросили, но он чувствовал, что если к нему пристанет чужая воля, то он должен будет приготовиться к тому, что она отберет у него удачу и заставит ее служить себе. Более того, воля и предвидение Этельстана обратятся против него и не только помешают ему победить в этом бою, но и сломают всю его жизнь.
Король франков Хлодвиг хорошо знал, как использовать силу дара для подавления чужой воли. Франк тайно послал бургундской принцессе Хродехильде (Клотильде) предложение выйти за него замуж, но когда позже он объявил об этом публично, то получил категорический отказ от короля бургундов Гундобада, ее дяди. Тогда люди закричали: «Сначала узнай, не получил ли он какого тайного подарка, сделанного для того, чтобы подчинить тебя своей воле; иначе ты не сможешь завоевать победу в бою за свое справедливое дело, ибо языческий гнев Хлодвига будет ужасен» – так автор хроники сформулировал слова людей, чтобы цивилизованные люди смогли их понять.
