Некая Сарвар-Ай из деревни Кара-Баш-Сармаст запросила доверенного представителя [амин]; она пришла к воротам ханского дворца и помолилась за моего повелителя. Она сообщила, что некий Файзуллах из той же деревни ночью проник к ней в дом со злым умыслом. Он обрезал волосы ее дочери Гавхар-Ай и скрылся. Люди проследили за ним и схватили его. По этой причине из служителей ханского суда справедливости [дарбар-и ма‘далат-мадар-и ‘али] высочайшим указом был назначен [доверенным представителем] Саид Пахлаван. Он пришел, вызвал стороны по делу и провел слушание [амада тарафайн ра ба-мурафа‘а-и шар‘ийа хазир гарданид]. Вышеупомянутая истица [признала], что не видела Файзуллаха своими глазами и находилась в сомнениях [гуман]. [Поэтому] аксакалы посоветовали ей отказаться от иска и не требовать компенсации. Она отказалась от иска, и конфликт был разрешен. По существующему обычаю [мувафик-и та‘амул] аксакалы взяли по 15 таньга [с каждой из сторон] и передали их доверенному представителю [ясавул] как компенсацию расходов на проезд [фарсах пули]
[216].
Очевидно, судебным процессом, описанным в этом докладе, руководил служитель (гулам) ханского дворца, а не казий, скрепивший документ печатью на оборотной стороне. Нет здесь и никаких упоминаний о том, чтобы какой-либо судья помогал доверенному представителю. Тем не менее ясно, что в процессе принимал участие тот же казий, что оформил отказ от иска. Однако наличие казийской печати на обороте доклада предполагает, что назначенный ханским дворцом представитель осуществлял правосудие в строгом соответствии с шариатом. Следовательно, судейская должность не являлась обязательным условием для проведения слушания по делу в соответствии с исламским законом. Для сторон не имело значения, что Саид Пахлаван, не имея судейского звания, выступает от лица шариата. Важнее было то, что он представлял государство и его обвинительную судебную власть.
Таким образом, в Бухаре XIX – начала XX века подданный мог обратиться в ханский суд и прибегнуть к услугам доверенного представителя для разрешения конфликта, при этом участие профессиональных судей было необязательным. Приведем пример такого разбирательства:
Некий Мансур-бай пришел к воротам великого дворца и воззвал к нашему господину. Он сказал, что отдал на попечение [аманат] своему дяде Сабир-баю один танаб
[217] [земли], не подлежащей налогообложению [милк-и хурр], два танаба садовой земли [чахар баг] и один двор [хавили]. [Вся эта собственность находится] в местности Бухун-Пир. Когда [Мансур-бай] потребовал [возвращения имущества, Сабир-бай] не повиновался. Запрошен доверенный представитель [амин]; [на эту должность] назначен Рахматаллах-бек. Он предъявил грамоту о высоком звании, поприветствовал и поблагодарил [нас] и немедленно приказал человеку вызвать ответчика, а также уважаемых людей той местности [ма‘ калан-шавандиган-и мавза‘]. Он выслушал дело, как предписывает благородный закон [‘ала хасбу ‘ш-шар‘-и шариф]. [При содействии] добродетельных аксакалов он снял обвинение истца в обмен на сотню таньга в нынешнем обращении и таким образом примирил стороны. Он оплатил расходы на проезд этого человека высокого звания [доверенного представителя] в обмен на предоставленную услугу в соответствии с местными обычаями и порядками [аз ру-и ‘урф та‘амул фарсах пули-хизматана гирифта дада]
[218].
Ханский дворец придерживался данной схемы при рассмотрении любых гражданских споров между подданными
[219] – к примеру, дело, о котором говорилось во фрагменте выше, – а также групповых конфликтов, например споров между пастушескими и кочевыми общинами о разграничении собственности. Одним из таких конфликтов была ситуация, возникшая между племенем юкакчи и казахами по поводу права на садовую землю и небольшой участок со льготным налогообложением. Обратившись в ханский дворец, истцы оформили исковое заявление и потребовали назначить доверенного представителя. Им стал человек по имени Сулейман-бек. В докладе указано, что он лично пришел на место судебного разбирательства, вызвал обе стороны и провел расследование в соответствии с исламским законом (бар вафк-и шар‘-и шариф пурсида). В ходе процесса аксакалам удалось примирить стороны. Истцы отказались от обвинений в обмен на обязательство уплатить десятину размером в десять танабов. Стороны также оплатили услуги (хизматана) доверенного представителя
[220].
Формальное ходатайство о назначении доверенного представителя гарантировало участие ханского дворца в разрешении любых споров. Дворец не ограничивался разрешением крупных финансовых конфликтов и не отдавал первоочередного предпочтения делам высокопоставленных лиц. Не запрещалось обращаться в ханский суд и за помощью в разрешении мелких скандалов; бухарские чиновники не чуждались вмешательства в семейные распри и случаи, связанные с личным горем. Следующий пример может проиллюстрировать, насколько хорошо подданные Бухарского эмирата были осведомлены об услугах ханского суда и как часто они ими пользовались. Некая Шарифа-бегим из Кумушкента (Каматский район, недалеко от современного Вабкента, к северу от Бухары) заявила претензию на землю площадью около 16 танабов, один двор, одну пристройку для хранения сельскохозяйственных орудий (амлак-хана) и четыре тысячи таньга наличными против своего мужа Лутфуллаха. Истица обратилась в ханский дворец, помолилась за благополучие господина и попросила назначить доверенного представителя (амин талаб шуда). Суд оформил документ, в соответствии с которым доверенным представителем был назначен Шах-Мурад-бек. Вместе с одним из служителей суда Шах-Мурад-бек пришел на место, вызвал обе стороны и допросил их согласно исламскому закону (тарафайн ра ба-мурафа‘а-и шар‘ийа хадир кунанида бар вафк-и шар‘-и шариф пурсидам). Из доклада о судебном решении мы узнаем, что Лутфуллах согласился на необратимый развод с женой (йак талак-и байин харам гарданида) в обмен на пятьсот таньга и полтанаба земли. Стороны пришли к соглашению, и конфликт был разрешен. Шах-Мурад-бек получил плату за услугу в соответствии с местным обычаем (аз ру-йи та‘амул). Таково содержание дела, приведенное в докладе для канцелярии эмира
[221].
