Чтобы закрепить свое право на пахотную землю, Мулла Рустам сообщил членам своей группы, что уплатил за нее налог, и попросил их поучаствовать в налоговых расходах. Двадцать одно домохозяйство из сорока отказалось платить; кроме того, они потребовали выделить им надел (хисса) в собственность, чтобы обрабатывать его независимо от остального сообщества (ира‘ат киламиз). Мулла Рустам был против и потребовал от несогласных сперва уплатить долю налога на пашни в Кара-Кудуке. «Если двадцать одно домохозяйство не сможет заплатить, – решает Мулла Рустам, – пусть продолжают использовать землю под летнее пастбище».
Зааминский аксакал первым осознал, что если молва об этом деле распространится, то и другие джамааты попытаются захватить пастбища под сельскохозяйственные нужды. Поэтому он проинформировал русских чиновников, что кара-кудукскими землями пользуется и другое сообщество, а именно джамаат Турк, имеющий право пасти скот на этих землях в течение двух летних месяцев ежегодно. Аксакал также предупредил военно-гражданскую администрацию, что если с двадцати одного двора действительно будет собран налог и Мулла Рустам с джалаирцами получат право обрабатывать пастбищную землю, то туркцы могут выдвинуть аналогичные требования. Очевидно, старейшина Заамина предлагал российским властям оставить землю в Кара-Кудуке под пастбища, чтобы избежать конфликтов и народных волнений
[600].
За день до того, как зааминский аксакал выслал доклад уездному начальнику, члены джамаата Турк сделали стратегический ход и обратились к российским властям с прошением:
Хотя съезд казиев постановил, что наша земля должна остаться летним пастбищем в общественной собственности, Мулла Рустам и его сообщество пашет и обрабатывает ее, несмотря на то, что стороны достигли соглашения по шариату, что земля должна остаться пастбищем. Теперь мы тоже хотим обрабатывать землю и посему обращаемся к вам с просьбой назначить надежного человека, чтобы уладить дело и избежать дальнейших конфликтов. Мы просим признать наше право на землю и разрешить нам использовать ее по своему усмотрению, как летовку или как пашню
[601].
И снова зааминский аксакал был отправлен в Кара-Кудук. Старейшина выяснил, что каждый год по заведенному обычаю члены джамаата Турк раскапывают в Кара-Кудуке родник для водопоя скота. Однако в этом году Мулла Рустам со своими людьми помешали им это сделать. Русские решили арестовать Муллу Рустама на семь дней по обвинению в незаконном захвате земли и поручили аксакалу принять меры, чтобы другие собственники не ограничивали менее зажиточных жителей в доступе к пастбищу
[602].
Тем временем правосудие торжествовало. Народный суд в составе шести казиев вынес решение по делу Муллы Рустама, его братьев и других жителей поселения Джалаир против джамаата Турк. Казии сопоставили копию решения, более года тому назад выданную джамаату Турк, с записью в регистровой книге народного суда. Дело в том, что за год до этого суд нашел доказательства определенным заявлениям Муллы Рустама и его брата: как-то раз эти два человека признали, что с древних времен туркцы использовали кара-кудукские земли под пастбища, а водные источники на них – для водопоя скота; кроме того, братья заявили, что никто из них двоих не ограничивал джамаат Турк в доступе к означенной земле. В свете этой информации члены джамаата Турк согласились снять с джалаирцев все претензии, если Мулла Рустам и его люди согласятся не мешать им пользоваться землей. Таким образом, конфликт разрешился мирно
[603]. Однако после этого Мулла Рустам занял другую позицию и потребовал зарегистрировать кара-кудукские земли как собственность (милкиййат) его джамаата, хотя и нельзя было с полным основанием утверждать, что земли принадлежат ему. Казии объяснили Мулле Рустаму, что четыре свидетельства о снятии претензий (турт хат васика-и ибра’), которые он предоставил суду, не доказывают его право распоряжаться землей как собственностью (мулк булмайдур). По словам правоведов, местность Кара-Кудук является государственной землей (падишахлик мамлака), а право пользования ею принадлежит обеим сторонам – при том условии, что она будет использоваться под пастбища (иккави хам яйлав килиб мутасарриф булмаклари даркар)
[604].
После решения народного суда областное управление издало постановление, согласно которому любую группу людей (кайси джама‘адан булса), желающую оформить в народном суде любой документ, касающийся прав на землю, был обязан сопровождать элликбаши (староста). В отсутствие элликбаши казии не имели права заверять такие документы. Очевидно, русские осознали, какую угрозу представляют местные носители власти, желающие присвоить земли, ранее принадлежавшие ханству
[605]. Русские оказались совершенно правы: Мулла Рустам между делом обратился в другой народный суд и потребовал оформить документы, подтверждающие его право на большой земельный участок. Народные судьи не захотели поддержать инициативу Муллы Рустама и отказались подписывать документы (это еще раз доказывает, что не все казии были склонны к коррупции). Тем не менее Мулла Рустам просто так не сдался. Через два года после описанных событий до джизакских уездных властей дошли слухи, что некий человек использует кара-кудукские земли в сельскохозяйственных целях
[606] и даже построил там несколько амбаров
[607]. Стычки между джамаатом Муллы Рустама и джамаатом Турк продолжались до тех пор, пока начальник Джизакского района не приказал изгнать Муллу Рустама из местности
[608]. Районный начальник заявил, что этот человек представляет собой угрозу для авторитета российской власти в регионе. В официальном письме начальник описал Муллу Рустама как «богатого местного кулака», отказывающегося подчиняться российской власти. Глава района уточнил, что если не принять мер и не наказать нарушителя за крамольное поведение, то его популярность среди местного населения безмерно возрастет
[609].
