Война Муллы Рустама и джалаирцев за орошаемые земли (замин-и аби-кари) не ограничилась борьбой за Кара-Кудук с Ибраимом и удержанием джамаата Турк на безопасном расстоянии. Еще одним неприятелем стал соседний джамаат Балгалы. Земля, по поводу которой возник конфликт, находилась в нескольких километрах от Джалаира, рядом с поселением Шаид-Кутчи (иногда называемым Шаид-Балгалы), стоявшим на реке Ак-Булак. Ситуация была особенно невыгодна для джамаата Балгалы, поскольку спорная земля была окружена родовыми имениями (муша’) членов других общин, в том числе джалаирцев. Первый раунд конфликта окончился в 1881 году в народном суде, где представители джамаатов Балгалы и Джалаир заключили между собой соглашение. По этому соглашению половина спорной земли и соответствующий объем воды реки Ак-Булак переходил в собственность (хакк ва милк-и халис) Муллы Рустама, Ибраима и возглавляемых ими групп джалаирцев
[610].
Конфликт между джалаирцами и балгалинцами возобновился в 1904 году, когда с ревизией приехала джизакская поземельно-податная комиссия. Так как сообщества не могли договориться о границах земли, комиссар потребовал вмешательства судебного пристава Зааминского района. Вот как глава комиссии описывает сцену, развернувшуюся перед его глазами в Шаид-Кутчи:
Прибыв на место, выяснил следующее: жители к<ишлака> Джалаир заявили претензию, что их земли граничат с землями жителей к<ишлака> Шаид Балгалы с западной стороны (от Балгалы) по дороге, идущей вдоль кишл<ака> Балгалы, а жители этого кишлака опровергают, указывая границы за 1½ версты на запад по богарным землям – востребовал документы. <…> границу я совершенно не смог уяснить. Стороны к обоюдному соглашению не пришли. Я решил это дело передать в народный суд. Были в моем присутствии выбраны по 2 доверенных, которые проявили согласие разбираться, причем в съезде народных судей <…> Я съезду судей подробно объяснил положение дела и приказал точно определить западную границу <…> не трогая посевные земли, т. к. посевные земли уже давно разделены прежним съездом [народных судей] 23 года тому назад [в 1881 году]. Съезд прибыл на место, постановил свое решение на свидетельских показаниях, по приводе к присяге. Решением этим определяется западная граница по дороге в кишлак Шаид Балгалы, с захватом части кишлака и посевных полей. <…> К джалаирцам отходит большая часть посевной земли, что совершенно не должно быть, соображаясь с решением прежнего съезда; кроме того, к джалаирцам переходит часть кишлака с постройками, мечетью и старым кладбищем, все богарные и луговые поля и почти вся вода. <…> Ввиду того, что съезд народных судей <…> не выяснил точно западную границу и вопреки приказанию отнюдь не трогать посевные земли, я со всем народом обоих кишлаков и с гг. комиссаром и землемером выехал на западную сторону от киш<лака> Балгалы и от родника Ак-Булак начал выяснять, кто засевает поля, так сказать, определять фактическое владение. Обе стороны совершенно согласно стали давать показания и точно указывали, где идут посевы этой или другой стороны, причем луговые поля находятся в пользовании обеих сторон. По выяснении фактического владения все посевные земли и кишл<ак> Балгалы должны считаться балгалинцам, часть богары и почти половина луговых полей. Тут же на месте был произведен глазомерный чертеж, при сем прилагаемый, в котором я, капитан Рубахин и землемер Плегер обозначили <…> проект границы земель Балгалы-Джалаир, с чем балгалинцы вполне согласны, но джалаирцы упорно отстаивают свои показания и не согласны с проектом, желая оставить земли на границе: дороге возле кишл<ака> Балгалы
[611].
Мы видим, что балгалинцы подали жалобу на решение съезда казиев. Дело было рассмотрено в окружном военном суде в Самарканде. Были взяты показания нескольких свидетелей, в том числе поземельно-податного комиссара капитана Рубахина, который представил взгляд на конфликт изнутри. Капитан Рубахин заявил, что спор был инициирован несколькими «недобросовестными» жителями Джалаира во главе с ‘Али-беком (сыном Муллы Рустама), «бывшим волостным, сидевшим в тюрьме за подкуп». Свидетель отметил, что единственным доказательством, которое ‘Али-бек представил в пользу своих заявлений, были материалы заседания народного суда 1881 года, в которых был кратко означен факт раздела земли между жителями Джалаира и Балгалы. Комиссар также подчеркнул, что джалаирцы воспользовались отсутствием иных документальных свидетельств раздела земли, которые дали бы более подробную картину дела. Тем не менее Рубахин был твердо убежден, что ответственность за несправедливое решение лежала на
небрежности съезда, которая, обнаружившись во всей полноте <…> оправдала надежды джалаирцев. Приняв на рассмотрение дело по этому спору, съезд должен был, согласно данному Вами приказанию, определить по шариату границу богарных земель джалаирцев по смежности с Шаид-Балгалы и этим закончить свое дело, – между тем, не исполнив Вашего приказания, не исследовав документа (васики), не быв на месте и не осмотрев указанных в документе, уже разделенных ирригационных земель, съезд ни с того ни с сего разделил кишлак Шаид-Балгалы, причем клеверные поля, два мазара, мечеть и 21 двор с постройками и лесонасаждениями, находившиеся у жителей в бесспорном, постоянном потомственном владении, пользовании и распоряжении
[612], отнесены к Джалаиру на основании только принятой присяги несколькими подозрительными туземцами, не знавшими даже, как выяснилось на нашем опросе, в чем именно они присягали. Решение безусловно неправильное, пристрастное, несообразное ни с какими законами, и я считал бы обязательнейшим для себя долгом хлопотать везде, где только можно, о безотлагательной отмене его, а также о непременном привлечении всего состава съезда к ответственности за неисполнение приказания, за проявление крайней небрежности в своем серьезном и важном деле, за умышленно недобросовестный подбор свидетелей, за такое явное, наглое издевательство над правосудием
[613].
Вряд ли этот возмущенный рапорт капитана Рубахина убедил русские власти ограничить амбиции Муллы Рустама и его сына. Однако Самаркандский окружной суд, по всей видимости, легко нашел нужные аргументы в пользу пересмотра решения казиев. В результате пересмотра военные чиновники постановили, что съезд нарушил государственный закон (ст. 211 Положения об управлении Туркестанским краем), согласно которому народные суды имели право слушать лишь дела физических лиц, в то время как сельские общества являлись юридическими лицами. Следовательно, дело подпадало под юрисдикцию русских мировых судов. Таким образом, решение народного суда было отменено
[614]. На этот раз одного свидетельства о мирном урегулировании дела оказалось недостаточно для захвата пограничных земель (ил. 2).
