Бурак приводит еще одно свидетельство вмешательства государства в работу правоведов. Исследователь отмечает, что начиная с тимуридского периода правоведы назначались на судебные должности в соответствии с иерархией, во главе которой стоял шайх-ал-ислам
[770], обладающий «полномочиями по надзору за компетентностью назначенных им правоведов»
[771]. До нас дошел йарлик эры Аштарханидов, согласно которому в Самарканде титул шайх-ал-ислам подразумевал обязанность по надзору за юридическими делами в городе
[772]. Однако нет свидетельств, что носители данного титула и в более поздние периоды пересматривали и подвергали цензуре решения подчиненных им консультантов по вопросам права. Говоря о должности шайх-ал-ислама в позднетимуридский период, Беатрис Форбс-Манц замечает: «Практически не встречается указаний на то, что данный пост каким-либо образом способствовал укреплению влияния правящей династии. Это была почетная должность»
[773]. Данное утверждение верно и для периода, непосредственно предшествующего русскому завоеванию. К примеру, в Ташкенте шайх-ал-ислам мог выступать в качестве главного управляющего всех вакфов (мутавалли-баши) области, однако не выполнять никаких юридических обязанностей
[774]. Записи шариатских судов демонстрируют, что тяжущиеся стороны регулярно обращались за правовыми заключениями к муфтиям по своему выбору, таким образом маневрируя в юридическом пространстве, где государство почти не имело возможности навязать какие-либо нормы поведения. Чтобы лучше понять, как работала ханафитская юриспруденция, недостаточно указать на практики культурного покровительства, осуществляемые муфтиями. Необходимо также изучить повседневную деятельность этих улемов.
Настоящая глава состоит из нескольких разделов. Первый раздел содержит краткое описание основных правил композиции, которых придерживался правовед, составлявший фетву. Второй раздел представляет обзор институциональной структуры, в рамках которой участники судебного разбирательства могли получить (или не получить) фетву. В третьем разделе приводится несколько примеров применения фетв. Четвертый раздел посвящен тому, как фетвы рассматривались в ходе судебного разбирательства. Наконец, в пятом разделе рассматривается появление нового юридического жанра, а именно – письменного заключения колониальной администрации по конкретным вопросам исламского права.
1. Как написать фетву
В Средней Азии XIX века до российского завоевания любой участник судебного разбирательства мог обратиться к муфтию за правовым заключением (фетвой) и предоставить ее суду в качестве аргумента в свою пользу. Как и в других областях мусульманского мира
[775], в Средней Азии должность муфтия являлась ключевой для судопроизводства
[776].
Зачем участникам судебного разбирательства нужны были фетвы? Когда спор доходил до казийского суда, стороны были обязаны представить казию правовое заключение, которое подтверждало бы истинность их претензий. Данный документ необходимо было получить быстро и принести в суд в течение трех дней
[777]. За фетвами можно было обратиться к любому специалисту по исламской юриспруденции, готовому оказать данной стороне поддержку в суде. Задача этого специалиста была непроста. На основе позиции клиента он должен был изложить по всем правилам суть судебного дела (араб. мас’ала); далее он формулировал доктринальный вопрос (араб. истифта’) и излагал юридический взгляд на проблему, подкрепляя его цитатами из авторитетных источников. Результатом данной работы являлся текст, в местном юридическом языке имеющий название ривайат («цитата»). Ривайат состоял из двух частей. Первая составлялась на персидском или чагатайском языке; здесь описывалась суть дела и вопрос, требующий ответа. Во второй части приводились цитаты из авторитетных мусульманских правовых источников, как правило на арабском языке. Далее тяжущаяся сторона показывала ривайат нескольким муфтиям
[778] и просила их ответить на поставленный вопрос. Если в основе предлагаемого в ривайате взгляда на проблему, по мнению муфтиев, действительно лежали авторитетные цитаты из общепризнанных источников, то муфтии скрепляли документ личной печатью и дописывали в него заключение по вопросу, то есть, собственно, фетву: «да, это так» (перс. башад, чаг. булур) (см. ил. 7).
Данную фетву тяжущаяся сторона приносила в суд и отдавала на рассмотрение казию и другим правоведам.
[Вопрос: ] Мы взываем к благословению Всевышнего. Что говорят имамы ислама, да будет Аллах ими доволен, по следующему вопросу? Дело состоит в следующем: умирая, Тухта-Ай оставила имущество [матрука] в составе одного двора в махалле Ханфар-и Джуйбар своим наследникам [вараса]: двум сыновьям – ‘Абд ал-Хамиду и ‘Абд ал-Гафуру – и дочери Музаффара-Ай. ‘Абд ал-Гафур заявляет, что его мать еще при жизни продала ему этот двор; он принес документ [васика] в доказательство своего заявления [аз барай-и субут-и мудда‘а-и худ]. Другие наследники отказывают в удовлетворении требований [мункир]. Согласно шариату, в данном случае такой документ не является надежным доказательством [худжджат-и мусаббата най буда]; доказательство [худжджа] должно представлять собой истинные показания [баййина-йи му‘аддила], признание [икрар] или отказ от клятвы [нукул аз йамин]; не так ли? Объясните кратко.
