Первое дело демонстрирует, как можно использовать заключение правоведа, чтобы подтвердить действительность существующих договоров, защититься от попыток их нарушения и наделить их обязательной юридической силой. Истец по имени Ахмад-бек сдал в аренду половину рисового базара, пожалованного ему в пользование государем (муста’джар аз падшахи-йи хвуд). Арендатором был некий Тилу-бай, а сумма аренды составляла 1750 таньга за шесть месяцев. В течение двух месяцев Тилу-бай получал доход с арендованной собственности. Не имея перед собой никаких юридических препятствий (аз гайр-и ‘узр-и шар‘и), которые могли помешать выплатить арендную плату, Тилу-бай решил нарушить договор (иджара-и мазкура ра фасх минамайам) и отказался платить. Мы с уверенностью можем предположить, что вследствие этого Ахмад-бек и подал в суд на Тилу-бая. Истец предоставил суду следующую фетву (приводится фрагмент):
[Вопрос: ] …по исламскому праву, упомянутый договор аренды в данном случае имеет обязательную силу [‘акд-и лазим], и арендатор не имеет права нарушать его, если не имеет перед собой каких-либо юридических препятствий
[822]. Принимая во внимание соглашение между упомянутыми сторонами договора
[823], арендатор обязан уплатить арендную плату в каком бы то ни было виде
[824]. Заявление упомянутого арендатора считается ущербом [дарар], согласно договору. [Поэтому заявление] «Я нарушаю [договор]» в отсутствие юридического обоснования не заслуживает рассмотрения
[825]; не так ли?
[Ответ: ] Да, [оно не заслуживает рассмотрения]
[826].
Народный судья, разбиравший дело, по-видимому, усмотрел в данной фетве и в позиции Ахмад-бека определенную юридическую силу. Иным образом было бы трудно объяснить, почему Тилу-бай позже все же признал, что обязан уплатить Ахмад-беку долг по арендной плате за половину рисового базара. Тилу-бай взял на себя обязательство уплатить сумму четырьмя траншами в рублях: по 300 рублей первые три месяца и 250 рублей в четвертый месяц
[827]. Чтобы обеспечить юридическую силу (сиххат) договора, Ахмад-бек попросил казия оформить соответствующее решение (хукм). Данный документ был составлен на основе признания должника (аз ру-йи икрар) и ривайата истца (аз ру-йи ривайат)
[828].
Второе дело связано с продажей права собственности несовершеннолетних лиц на элементы благоустройства (сукнийат), возведенные на земле. Предметом продажи стал «каретный двор, состоящий из трех больших шатров и четырех недвижимых мастерских»
[829], на большом базаре в самаркандском квартале Хваси. Акт продажи был совершен опекуном (васи) упомянутых несовершеннолетних. Продажа была заверена одним и тем же казием дважды за четыре месяца; соответственно, было оформлено два документа об одной и той же продаже
[830]. Однако между данными документами существует значительное различие. Справа на полях второго документа казий прикрепил следующую фетву:
[Вопрос: ] Является ли законной упомянутая сделка, заключенная Муллой Урун-баем, выступающим от лица упомянутых несовершеннолетних лиц – Назри-Кули и Шарафат-Ай, [осуществляется ли она] в пользу [несовершеннолетних] по славному закону Пророка?
[Ответ: ] Да, и Аллах – мудрейший.
Очевидно, стороны сделки решили наделить договор дополнительной юридической силой и попросили приложить к документу фетву, чтобы предотвратить возможные будущие сомнения в его действительности
[831]. Ведь какой-нибудь родственник несовершеннолетних мог обратиться в суд с заявлением, что продажа была совершена не в пользу детей. Чтобы избежать этого, договор был дополнен двумя цитатами из сборника «Фатава Кази-Хан»:
[1] «Если недвижимостью совместно владеют несовершеннолетние и взрослые лица, она может стать объектом полной продажи».
[2] «Опекун – лицо, действия которого направлены исключительно на благо несовершеннолетних [под его опекой]».
Третий случай также связан с вопросами опеки. Опекун отказался продавать за определенную цену неделимую недвижимость, находящуюся в общей собственности несовершеннолетних лиц под его опекой. Вместо этого он решил продать ее по завышенной цене своему собственному сыну. Однако полная оплата была отложена на год, причем покупатель взял на себя обязательство уплатить в будущий год лишь малую часть оговоренной суммы. В ривайате продавцы задали вопрос, действительна ли такая сделка по исламскому закону. Ответ был положительный
[832]:
[Вопрос: ] Собственность – дом со двором – является наследством [муштарак би‘л-ирс] покойного Джурах-бая, которым совместно владеют его вдова Чинни-Ай, дочь ‘Абид-бая, и все его несовершеннолетние дети: Таш-Мухаммад, Икрама-Ай и Дадра-Ай. Собственности был нанесен ущерб, здание частично разрушено. Будучи ответственны за содержание упомянутой собственности, Тилу-бай, опекун упомянутых детей, и Чинни-Ай (при посредничестве поверенного, Джум‘а-бая) отклонили предложения нескольких честных [‘удул] мусульман о покупке собственности за 5000 или 5500 таньга. Вместо этого они решили продать ее Бирди-Мураду за 7000 таньга, что превышает справедливую цену [кимат-и ‘адл], и продажа является полной, действительной, обязательной для исполнения и законной [бай‘-и батт батат-и нафиз-и лазим-и шар‘и]. Оплата упомянутой суммы откладывается [та’джил] на один год, однако покупатель передает упомянутым детям сумму в 1500 таньга, чтобы покрыть их расходы в промежуточный период. Согласно исламскому закону, является ли в данном случае купля-продажа с участием упомянутых лиц – поверенного и опекуна – юридически действительной и законной? [дуруст ва муджауваз-и шар‘и]?
[Ответ: ] Да.
На оборотной стороне фетвы мы видим засвидетельствование купли-продажи собственности – сделки между опекуном, представляющим несовершеннолетних детей, и другим лицом. В документе дважды указывается, что продажа является законной в соответствии с вышеприведенной фетвой. Следующий фрагмент дает понять, что договор был подписан лишь после выпуска фетвы:
