– Когда-нибудь мне, возможно, придется убить кого-нибудь из них, – ответил Каллум. – С точки зрения тактики, лучше утаить от врага свои знания.
Выходит, Тристан понял все правильно: он их не простит. Никого. Да и им, собственно, второго шанса с Каллумом не выпадет.
– Тогда зачем говоришь мне? – прочистив горло, спросил Тристан.
Сжатые в тонкую линию губы Каллума говорили о том, что ответ Тристан знает и сам.
– Ты заслуживаешь терзаний. Того, чтобы гадать, не мог ли ты оказаться на ее месте.
Усилием воли Тристан заставил себя не вздрогнуть, когда Каллум коснулся подушечкой большого пальца его лба – в знак благословения или насмешки.
– Если честно, за это я уважаю тебя больше, – сказал он, убирая руку. – Я всегда надеялся, что из тебя выйдет достойный соперник.
Сказать, что Тристан испытал гнев – не сказать ничего. Он мысленно создал новый талисман; еще один свиток, на котором вывел для себя новые истины.
Часть первая: «Только ты определяешь себе цену».
Часть вторая: «Ты убьешь его первым».
– Сладких снов, – сказал Тристан.
Удостоив его кивка, Каллум наконец вышел.
Нико
Никто не мог ее найти.
Если прежде кандидаты толком не представляли, с каким размахом на самом деле работает Общество, то сейчас смогли это оценить. За информацией от разведки – как смертной, так и магической – обратились к представителям всех зарубежных правительств. Призвали медитов с продвинутыми способностями к слежке, отправили на поиски собственную команду спецназа.
Нико, разумеется, предлагал и свою помощь.
– Я точно знаю, какой след она оставляет во вселенной, – объяснял он, умоляя. – Если кто и отыщет его, так это я.
Атлас останавливать его не стал.
– Однажды я говорил вашему классу, – сказал он, – если у Общества что-то заберут, мы обязаны это вернуть.
Тристан отмалчивался. Он, может, и настоял первым на том, что Либби жива, но существенную помощь оказать не мог. Если он и горевал, то Нико в этом уж точно не признавался.
А самое страшное – все усилия Нико дали результата не больше, чем максимальные старания Общества. Следов Либби Роудс не осталось. Ее словно стерли сразу же, как похитили. Тут же выяснилось, что Общество пасет все магические выхлопы – как банки отслеживают покупки по кредиткам, – и вообще каждый шаг кандидатов заносится в медитскую базу данных для обработки. Для чего – никто объяснять не собирался, да Нико и не спрашивал. Этим он решил заняться потом, а пока любой ценой хотел отыскать Либби.
– Ты же вроде как ее ненавидишь, – заметил Гидеон, – так зачем выкладываешься?
За беседами с ним Нико проводил большую часть и без того редкого сна. Как-то он спустился к ужину, и Рэйна спросила, чего это он такой вялый ходит. В ответ Нико соврал. Он врал, и врал, и врал так же, как и весь прошедший год, но в конце концов, не в силах больше обманывать, открылся.
– Есть у меня один знакомый. Друг. Сосед мой. Он странствует по чужим снам.
Если не считать разговора с Парисой, то так откровенно о Гидеоне Нико еще ни с кем не беседовал. Впрочем, как и следовало ожидать, Рэйна ответила очень скупо.
– О-о, – протянула она, – как любопытно. – И пошла дальше.
Сказывалось частое злоупотребление магией, и проявлялось оно даже во сне. Атмосфера подсознания истерлась, и намеренно оставаться в его пределах было все труднее. Нико разрывался между потребностью в здоровом сне и необходимостью цепляться за осознанные мысли, мечась между своими ипостасями наяву и во снах. Он чувствовал, будто колышется в неком промежуточном пространстве, готовый вмиг пробудиться или уснуть еще глубже – смотря сколько энергии уйдет на то, чтобы удержать у себя в сознании Гидеона.
Зато теперь, когда потеплело и дни удлинились, стало попроще. Несмотря на постоянное злоупотребление магией, вялой полудремы хватало. Не получалось справиться только с чувством вины.
– А это не могла быть Эйлиф? – хрипло спросил Нико, заранее испытывая муки совести.
– Нет, – ответил Гидеон.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, и все тут.
– Но ведь это же могло быть…
– Нет.
– Но…
– Спи, – посоветовал Гидеон, и Нико замотал головой, чтобы не дай бог в пространстве его сна не проявились какие-нибудь пляшущие леденцы или овечки.
– Сперва разберусь. Пойму, что к чему.
– Что тебе не понятно? У вас есть враги, – напомнил Гидеон. – Либби легко могла стать мишенью для других организаций вроде вашей. Ну, или для кого-нибудь конкретного.
– Она не заложник, – сказал Нико, в отчаянии расхаживая взад-вперед по своей созданной Обществом клетке. – Я бы это сразу понял, просто…
Он осекся, заморгав, а потом нахмурился.
«Другая организация вроде вашей».
– Постой, – сказал он, и Гидеон отвернулся. – Погоди-погоди…
– Cálmate
[26], – не глядя на него, произнес Гидеон.
– Еще чего, – отрезал Нико, резко вскакивая на ноги. – Давно ты знаешь? И откуда ты это знаешь?
Гидеон посмотрел на него через разделяющие их дюймы и прутья решетки, а потом мрачно сжал зубы, давая понять, что Нико лучше не спрашивать.
– Сука. – Нико в ярости затряс головой. – Qué cojones hiciste
[27]? Скажи, что ты не знал, – ответил он себе сам, поняв все и давая волю разочарованию. – Я на такое пошел, лишь бы удержать ее!.. Такие предосторожности, Гидеон, а тут… Сука!
– Я не снимал чары для встречи с ней, – мягко возразил Гидеон. – Ждал здесь.
– Боже, – выдохнул Нико и привалился лбом к решетке. – Гидеон.
Тот напряженно сжимал кулаки.
– Послушай меня, Нико. – Это было тихое предупреждение. – Либби больше нет. Думаешь, я стану сидеть и гадать, не станешь ли ты следующим?
Нико даже не поднял головы.
– Я согласился встретиться с матерью при условии, что она точно скажет мне, где ты и чем занимаешься. О чем, кстати, мне следовало догадаться. Надо было тебе с самого начала мне рассказать, что это не просто…
Нико вздрогнул.
– Стипендия, – не скрывая неприязни, закончил Гидеон.
– Гидеон…
– Разумеется, была какая-то уловка. Стандартный должок. У Эйлиф для меня работа, как я и думал. – Он помолчал. – Но то, что я наконец получил ответ, того стоило.
Нико закрыл глаза, борясь с желанием своей ипостаси из снов улететь, словно воздушный шарик.
