Атлас откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на нее.
– Тогда о чем еще думать?
– О том, что есть и другие. – Это был не столько страх, сколько любопытство. – Те, кто едва не прошел отбор.
– Беспокоиться из-за них причин нет, если вы об этом, – заверил Рэйну Атлас. – Есть много других занятий, благородных. Не все медиты достойны приглашения в Общество.
– Они работают на Форум?
– Структурно, Форум не то же самое. Он ближе к корпорации.
– А в чем разница?
– Его члены ищут выгоды.
– В чем?
– В наш их потерях, – просто ответил Атлас, поводя рукой над пустой кружкой. Несколько мгновений – и она наполнилась чаем; в воздухе разлился аромат лаванды и бергамота. – Такова уж природа вещей. Баланс, – сказал Атлас, поднося кружку к губам. – Без провала не будет успеха. Без антиудачи – удачи.
– Без смерти – жизни?
Атлас согласно кивнул.
– То есть вы видите, в чем смысл ритуала? – спросил он.
Рэйна задумалась, не слишком ли сильно она желает посвящения. Она искала оправдания жертве, хотела поверить в ложь. Похоже на токсичную любовь, рожденную из голода.
И назад пути уже не было.
– Вы знаете, что стало с Либби Роудс?
– Нет. – Атлас ответил без колебаний, но не так уж и быстро. У него на лбу даже образовалась морщинка искренней озабоченности. – И с прискорбием вынужден признать, что, если бы не мистер Кейн, я с готовностью поверил бы в ее смерть.
– Думаете, это дело рук Форума?
– Думаю, что и такое возможно.
– А что еще возможно?
Рэйна прямо видела, как на этом Атлас запирается, опуская занавес тайны.
– Вариантов бесчисленное множество, – сказал он.
Значит, догадками делиться он не станет.
– Следует ли нам довериться вам? – спросила Рэйна.
Атлас по-отечески улыбнулся уголком рта.
– Я вам вот что скажу, – произнес он. – Если бы в моих силах было вернуть Элизабет Роудс, я бы сделал все от меня зависящее. Мне нет смысла бросать ее поиски. От ее пропажи я не выигрываю ровным счетом ничего.
Рэйна неохотно признала, что так оно и есть. Причин сомневаться в его словах она не видела, ведь ценность Либби была ясна всем.
– Однако это не объясняет вашего прихода, – заметил Атлас.
Рэйна опустила взгляд на свои руки, не сразу осознав, откуда у нее такое странное чувство. Наконец до нее дошло: она не чувствует напряжения в ладонях, ведь в кабинете не было жизни, не то что в остальных частях дома. Никаких растений, только книги да мертвое дерево.
Занятно, подумала она.
– Вы упоминали одного странника, – сказала Рэйна. – Я хотела спросить, не друг ли это Нико?
– Ах да, Гидеон Дрейк. Он вышел в финал, хотя в десятку лидеров и не проскочил.
– Правда, что этот друг умеет ходить царствами сна?
– В царствах подсознания, – кивнув, уточнил Атлас. – Способность, бесспорно, восхитительная, однако совет правления Общества в итоге засомневался, что мистер Дрейк в состоянии полностью ею управлять. Мне кажется, что даже мисс Роудс знала только о его неизлечимом случае нарколепсии, приступы которой нельзя предотвратить, – добавил он и едва заметно усмехнулся. – Мало кто из преподавательского состава НУМИ понимал, как с ним быть. В некоторых отношениях его можно назвать необученным. К тому же его мать чрезвычайно опасна и склонна вмешиваться.
– Кто она?
– Так, ничего особенного, – сказал Атлас. – Некто вроде шпиона. Судя по всему, за ней числится долг – или же она испытывает пристрастием к влезанию в таковые, – хотя и непонятно, как и почему она его заимела.
Рэйна нахмурилась.
– И чем же она… конкретно занимается?
– Она преступница, но не достойная запоминания. Не чета отцу мистера Кейна.
– О. – Рэйна сама не поняла, отчего это известие ее так опечалило. Возможно, назвав мать Гидеона Дрейка недостойной запоминания, Атлас уж больно легко предположил, будто память – это такая роскошь и тратить ее на недостойных не стоит. – А Гидеон?
– Подозреваю, что, если бы мистер Дрейк не встретил Нико де Варону, жизнь его сложилась бы совсем иначе. И то если бы он еще выжил.
Рэйна поерзала.
– Значит, вот оно как?
– Что именно?
– Непримечательные страдают из-за своей непримечательности, – сказала она.
Атлас поставил кружку на стол, позволив моменту напитаться тишиной.
– Нет, – произнес он наконец и поправил галстук. – Страдают как раз-таки приметные. Непримечательные остаются незамеченными, да, а вот величие приходит через боль. – Он смерил Рэйну торжественным взглядом и добавил: – Я знаю мало медитов, которые не выбрали бы простую, серую жизнь и человеческое счастье, будь у них на то воля.
– Но, получается, знаете тех, кто так не поступил бы, – заметила Рэйна, и уголки рта Атласа дернулись вверх.
– Да, таких я знаю.
Он уже собирался отпустить Рэйну и закончить тем самым сеанс искренности, но она в задумчивости задержалась еще на некоторое время. Она так и не получила желаемого. Думала, что, услышав подтверждение насчет друга Нико, решит задачку, однако ничего не вышло. Первоначальная радость от ответа на вопрос была дешевым наркотиком, и вот теперь Рэйна снова ощущала неудовлетворенность.
– Странник, – сказала она. – Тот, которому вы предпочли меня… Кого вы отвергли?
Она вдруг четко поняла, что больше ей вопросов не позволят.
– Его не отвергали, – сказал Атлас и склонил голову в знак того, что разговор окончен. Встал из-за стола и проводил Рэйну до двери.
Эзра
Эзра Михаил Фаулер родился, когда земля умирала. В новостях годами только и рассказывали об углеродном загрязнении да как истончился озоновый слой, – а целое поколение потом бежало к психотерапевтам с жалобами на экзистенциальный кризис, принявший поистине исполинские масштабы. Америку на месяцы охватили пожары и наводнения, но тогда лишь половина страны считала, что они хоть как-то причастны к разрушениям. Знаков не увидели даже те, кто еще верил в мстительного Бога.
И все же худшее было впереди. Только когда стали заканчиваться пригодный к дыханию воздух и питьевая вода, кто-то где-то решил, что пришло время перемен. Магическую технологию некогда покупали и продавали власти, но затем она тайно перешла в частные руки, и ею начали торговать уже в секрете. К 1970 годам принадлежащая корпорациям и учреждениям магия исцелила землю от ряда вирусов и обеспечила ее кое-какими возобновляемыми энергетическими ресурсами, устранив часть ущерба, причиненного индустриализацией и глобализацией, а заодно и прочими -ациями, которые мир мог с успехом какое-то время еще развивать по старому сценарию. Политики, как обычно, политиканствовали, и потому каждый последовательный шаг вперед по-прежнему вел к концу, однако катастрофу отсрочили, и это было самое главное. Любой сенатор подтвердит.
