На что Эзра подписался в тот день, когда пожал руку Атласу?
– Боишься, дружище? – со слабой улыбкой пробормотал тот. – Похоже, ты уже не так предан нашим целям, как когда-то. Возможно, – его фальшивый аристократический акцент можно было приравнять к изнасилованию королевы, – все потому, что ты ничем не жертвовал, чтобы сюда попасть.
– Я? Атлас, – рубанул Эзра, – это с самого начала входило в план…
– Да, но пока я последнюю четверть века старел, ты так и остался ребенком, не так ли, Эзра? Мы тебя стерли, затем создали заново, и теперь твоих ставок больше нет. Ты, – с укоризной или же с разочарованием произнес Атлас, – не видишь, как изменилась игра.
– Я – ребенок? – пораженно повторил за ним Эзра. – Ты не забыл, что я делал за тебя грязную работу?
– И за нее, думаю, я уже отблагодарил тебя с лихвой. Еще я предлагал тебе место подле меня, разве нет? Не один раз, кстати.
Ответ его прозвучал настолько несоразмерно, что уязвил Эзру, и он уставился на Атласа.
– Мы же все это затеяли потому, что считали Общество прогнившим, – безжизненно произнес Эзра.
– Да, – согласился Атлас.
– А что сейчас?
– Оно все такое же прогнившее, если говорить твоими словами. Но на этот раз я его починю. То есть, – поправился он, – мы его починим, если ты примешь мое видение вещей.
Когда экосистема гибнет, природа создает новую. Так виды и выживают.
Наступившее молчание напоминало вакуум, который, однако, тут же наполнился ощущением недоверия.
Что станет с этим миром, когда Атлас с ним закончит? Впрочем, Эзра уже знал ответ. Он видел его.
Пожары, наводнения. Мор, насилие.
– Спроси у меня, – безмятежно произнес Атлас.
И Эзра чуть было не спросил.
Ты что, правда собираешься довести дело до конца?
Тебе хватит высокомерия, гордыни, и ты веришь, будто у тебя есть право на это?
Эзра отчасти не верил. Атлас Блэйкли не настолько обезумел от власти, чтобы покушаться на невозможное. Эзра вообразил, как спрашивает его: «Ты правда разрушишь все, лишь бы построить новое?», просто для верности, а Атлас отвечает: «Нет-нет, конечно же, нет». Потом слегка усмехается, покачав головой: «Эзра, ну ты что. Сам ведь знаешь: массовые разрушения – это не мое». И оба они смеются над шуткой.
Однако Эзра вспомнил, как легко Атлас предложил просто взять и избавиться от Каллума Новы; уладить вопрос с Парисой Камали. По необходимости, сказал он.
А что будет, когда наконец станет бесполезен сам Эзра? Это был единственный вопрос, задать который стоило, но в тот же самый миг стало ясно, что ответ они оба уже знают.
– Архивы никогда не дадут тебе то го, что ты хочешь, – произнес в конце концов Эзра. – Своих намерений ты от самой библиотеки не скроешь.
Молчание.
– Ты что, кого-то другого для этого используешь?
– Ты либо в игре, Эзра, либо нет, – низким голосом произнес Атлас, и они пристально посмотрели друг на друга.
Где-то тикали часы.
Потом Эзра улыбнулся.
– Ну конечно, я в игре, – сказал он. – Я и не выходил из нее.
И это была правда.
До того момента.
– Все же очень просто, не так ли? Ты еще увидишь, на что они способны, – пообещал Атлас. – Я тебе все покажу.
Эзре хватило ума не усомниться в этом, даже мысленно.
– Отлично, – сказал он. – Отлично, пусть Париса убьет Каллума, а я займусь остальным.
– Мисс Роудс что-нибудь подозревает? – спросил Атлас.
Нет. Нет, Эзра об этом позаботится.
– Я буду держать Либби на коротком поводке, – пообещал он, ошибочно сочтя задачу выполнимой.
Хотя, по правде, знал, что не справится. Чем больше Эзра на Либби давил, увещевая и пытаясь, словно преданный поклонник, заверить ее в своих чувствах, думая, будто именно такой любви она и ждет, чем сильнее рассчитывал сохранить доверие Атласа, поддерживая веру Либби, тем больше она отдалялась, охладевая к нему после каждого разговора. Эзра надеялся на союз: вдруг открытость Либби даст представление о планах Атласа. Он цеплялся за годы, проведенные с ней, за одностороннее доверие, этот созданный им же мираж, часто казавшийся ему настоящим. Он шпионил издалека, полагаясь на ту, чьи моральные принципы, как он думал, никогда не подведут – даже если не выдержат их отношения. Но Либби отстранялась, питая к нему бесплодное недоверие и бесцельную злость.
– Я не твоя, – сказала Либби, проводя между ними черту и закрывая для него дверь в свою жизнь.
И вот, оставшись без Либби, даже потеряв надежду вернуть ее, Эзра не видел иного выхода, кроме как пойти на крайние меры. Если он хотел сорвать планы Атласа Блэйкли, то надо было самостоятельно нейтрализовать Общество.
Первым делом предстояло убрать с доски одну из фигур Атласа.
Взлом чар был самой простой частью. Двадцать лет назад Эзра встроил в них размыкатель, точно по своей фигуре, о котором не узнал бы ни один из последующих классов. Эзра с легкостью мог проникнуть в дом, проскользнув через единственное измерение, которого не видел больше никто, но вот что делать потом – уже другое дело. Куда более сложное.
Он в некоторой степени представлял, кто из шестерки кандидатов больше всего ценен для Атласа, а кто нет. Либби, Нико и Рэйна составляли триумвират силы, а значит, Атласу понадобятся все трое. Тристан… было в нем то, о чем Атлас умалчивал, и что, возможно, делало Тристана стержнем задумки.
Но кого бы Эзра ни выбрал, нужно было еще убедить Атласа, что он мертв. Ушел.
Иллюзия?
Нет, кое-что получше. Нечто убедительное.
Нечто дорогостоящее.
– Знаю того, кто тебе поможет, – пришел ответ, когда Эзра закинул удочки, пошерстив в кругах не столь законопослушных. Русалка, бросили ему так, словно это слово оставляло во рту дурное послевкусие. – Обойдется недешево, но если деньги есть…
– Деньги есть, – сказал Эзра.
Тип, известный как Принц, через русалку передал Эзре анимацию. Она была тошнотворной и безликой, невыразительной и вялой. Болванка, непримечательная модель трупа, встретившего жестокий конец.
– Тебе надо будет придать анимации лицо, – сказала русалка высоким, визгливым голосом, похожим на звон бьющегося стекла. У Эзры даже что-то случилось с внутренним ухом, отчего он на секунду потерял равновесие. – Чтобы анимация была полной, она должна будет заменить того, кого ты близко знаешь. Человека, чьи лицо и пластику ты изучил дотошно и можешь воспроизвести.
Это, замерев на миг, осознал Эзра, значительно сужало круг выбора. Но если уж он собирался увести у Атласа одно из его сокровищ, то пусть будет то, без которого он точно обойтись не сможет. Либби и Нико были ключом и замком, а Эзра, который ходил через двери, знал, что одно без другого бессмысленно.
