– Что именно? – нахмурился Нико.
– Да… – Рэйна замолчала и ругнулась вполголоса себе под нос. – Выброс, – наконец нашла она нужное слово у себя в полилингвальном лексиконе. – Употребление, сила – как ни назови… Нелюди производят меньше или, скорее, расходуют меньше.
– Расходуют?
– Спроси Тристана.
– О чем? – донеслось за спиной.
Нико развернулся и увидел, что в дверном проеме раскрашенной комнаты стоит и мнется в нерешительности Либби.
– Ни о чем, – ответил Нико, а Рэйна в это же время сказала:
– Сколько магии производят люди.
– Люди, – эхом повторила Либби, заинтересованно впорхнув в комнату. – По сравнению с кем?
– Да так, – продолжал отбрехиваться Нико, постепенно распаляясь, а вот Рэйна вернулась к изучению книги и, не моргнув глазом, пробормотала:
– С нелюдьми.
Либби вопросительно посмотрела на Нико.
– Нелюди? Варона, ты серьезно? Они-то здесь каким боком?
Она выгнула брови так, что те скрылись под занавесом густой челки, которую Нико определенно ненавидел. Одно дело, когда Либби сует всюду свой нос, и совсем другое – когда она относится к нему самому с таким очевидным подозрением.
Чего она вообще ждала от Нико, в очередной раз испортив ему малину?
– Хотел кое в чем убедиться, – уклончиво ответил он таким нетерпеливым тоном, который Либби точно нашла бы отталкивающим. Если ее достать как следует, она может и свалить.
– Ну ладно, и как с этим связан Тристан?
Проклятье. Они явно не на шутку разбудили в ней любопытство.
– Не имею ни малейшего понятия, – зло ответил Нико, но, к его вящему недоумению, Рэйна словно вспомнила, что надо объяснить:
– Тристан видит магию во время ее применения, – сказала она из-за вуали черных волос.
– А ты откуда знаешь? – спросила Либби, и в ее голосе Нико почудились нотки неуместного обвинения, словно она с негодованием узнала, как Рэйна с Тристаном раз в неделю вместе за поздним завтраком обсуждают личную жизнь и тайные желания друг друга.
– Наблюдение, – ответила Рэйна; очевидный же ответ. Рэйна говорила мало, а подмечала многое, однако больше всего в ней Нико нравилось то, что почти все увиденное она считала в общем-то неважным и, следовательно, недостойным обсуждения.
Не то что Либби, поступавшая с точностью до наоборот.
– Тристан, – продолжала Рэйна, – видит магию во время использования. Как я и говорила, – она демонстративно перевела взгляд на Нико, как бы подчеркнуто возвращаясь к оставленной теме, – нелюди свою магию используют более тонко. В медитских исследованиях она определяется как стихийная, но для тебя это академический снобизм. – Нико пожал плечами, выражая молчаливое согласие, и Рэйна продолжила: – Нелюди лучше и эффективнее направляют свою магию. Она… – Рэйна снова сделала паузу, подбирая нужное слово. – Тоньше. У́же. Как витая струна, а не… – Еще пауза. – Выхлопы.
– Тристан вроде бы описывал магию словом «фон», – задумчиво пробормотала себе под нос Либби. – Хотя, думаю, можно попросить его объяснить это подробнее.
Терпение Нико и так было на пределе, а мысль добиваться от Тристана чего-то еще кроме хмурой гримасы или едкого саркастичного замечания и вовсе добила его.
– Нет, – отрезал он и хотел уже было забрать у Рэйны книгу и утопать прочь, но она склонилась над томом, накрывая его всем телом. – Дело не в тебе, Роудс.
Либби вскинулась:
– А в чем же тогда?
– Ни в чем. – В Гидеоне. – Ты уж точно мне не поможешь.
Либби прищурилась, а Рэйна в ответ еще решительнее склонилась над книгой, давая понять, что в споре она нисколько не заинтересована и никому помогать не станет.
Нико хватало опыта ссор с Либби Роудс, он знал, когда назревает крупный взрыв, а потому предпочел забыть о книге. Он вскочил на ноги, развернулся к лестнице и, смирив раздражение, прошел мимо Либби. Он и прежде без помощи библиотеки неплохо справлялся. Так что займется-ка он лучше вопросом безопасности, не тратя времени на споры.
Или нет. За спиной раздались четкие, уверенные шаги Либби.
– Варона, если ты затеял какую-то глупость…
– Во-первых, – сказал Нико, резко оборачиваясь, когда она врезалась ему в спину, – реши я совершить что-нибудь глупое, твоего мнения спрашивать точно не стал бы. А во-вторых…
– Нельзя же просто так играть с чем-то без нужды, только из скуки, – солидным и усталым тоном сказала Либби. Словно мать или опекунша, которыми решительно не была. – А вдруг ты для чего-то понадобишься?
– Например?
– Не знаю… для чего-нибудь. – Она в отчаянии вперила в него сердитый взгляд. – Просто логично не делать глупостей, Варона, хотя бы потому, что это глупости. Или до тебя это не доходит?
– Если мне скучно, то ты просто умираешь со скуки, – выдал ответное обвинение Нико. Он чувствовал, что скатывается в неуместную подлость, но как всегда, когда речь заходила о Гидеоне, не был готов вести себя спокойно. – То, что ты просто не признаешь это, не значит, что это не правда. И тебе так нравится преследовать меня и ждать, где я ошибусь?
– Я, – выпалила Либби, – тебя не преследую. Я занимаю себя делом. Использую результаты наших исследований везде, где можно, чего и тебе советую.
Сказав, будто в принципе знает, чем ему заниматься, Либби Роудс зашла слишком далеко.
– Правда, что ли? Какая же ты у нас прекрасная. Какая же ты ученая, – язвительно-печальным тоном сказал Нико и погладил ее по голове. – Хорошая девочка, Роудс…
Она отбила его руку, и воздух между ними заискрился.
– Просто скажи, что задумал, Варона. Мы могли бы провернуть все быстрее, попроси ты…
– Чего? Помощи?
Либби умолкла.
– А ты попросила бы о помощи меня, Роудс? – возразил Нико, понимая при этом, что вопрос риторический. – То, что мы пришли к соглашению, не значит, будто мы стали другими. Или ты забыла, что мы до сих пор соревнуемся?
Он сразу же пожалел, ведь собирался сказать совсем другое. Враг в лице Либби ему не нужен, и, уж конечно, он не горел желанием тратить время на распри сверх того, что было нужно для инициации. Впрочем, не хотел он и посвящать Либби в личные дела и выслушивать лекцию на тему, как он по недосмотру позволил проникнуть к себе ванную преступнице-русалке. Вряд ли нотация получилась бы краткой, да к тому же за ней последовал бы шквал вопросов, ни на один из которых он отвечать не собирался.
– Вот, значит, как ты себе союз представляешь? – глухим голосом произнесла Либби. Нет, это был не гнев, а нечто горькое и не такое злобное.
Грусть и надлом.
– Пора бы уже трезво на вещи смотреть, – сказал Нико, потому что уже обидел, а Либби прежде еще ни разу его не прощала. – Мы не друзья, Роудс, никогда ими не были и никогда не станем… И, – добавил он, взрываясь отчаянием вперемешку с безжалостным чувством вины, – раз уж я не могу просто попросить тебя оставить меня в покое…
