Гм, что же делать? Ответ у Нико всегда был один: не тормозить. Признать провал, остановиться, прекратить действовать или существовать – такие варианты он даже не рассматривал. Он стиснул зубы, дрожа от холода или от рывка, с которым из него, подобно взрывному, болезненному чиху, вылетела сила. Ай, сука, будь здоров; так и перелом ребра или разрыв сосуда заработать недолго. Да-да, от чихания такое случается. Забавно, но быть человеком – значит быть таким вот нежным и хрупким. Есть много способов сломаться, и не все они героические и благородные.
Ладно, если его сожрет бесполезная салонная мебель, то хотя бы Либби использует его панегирик в качестве посмертной лекции: «Николас де Варона, – зачитает Либби, – болван, который не верил, что у него есть предел, как бы искренне я ему о том ни напоминала, и не знал, что можно умереть от перенапряжения. Нет, он знал, конечно же, ведь я столько раз ему об этом напоминала, но – внезапно! – он не слушал…»
– Варона, – донесся откуда-то из недр его нутра голос Либби, но выбивающие дробь зубы позволили только замычать в ответ. Главным сейчас было не утратить сосредоточенности, ну, и не загнуться, желательно. – Господи боже.
Голос ее звучал как обычно, неодобрительно, поэтому Нико и не мог понять, реальная она или воображаемая. Грохот в голове стоял оглушительный, боль в спине отдавалась в шею так сильно, что давление между глаз и в пазухах ослепляло. Рубашка сходила с груди и живота, видимо, намокнув от пота, но останавливаться было нельзя, только не сейчас, да и как можно упускать шанс? Нико вытравил кисты магических застоев и гнили и переключился на пустоты и прорехи.
Он чувствовал, как его волокут куда-то к теплу, и вот оно накатывает волнами от чего-то трепещущего, – наверное, пламени. Должно быть, это Либби – если она правда пришла, а не явилась ему в воображении, – разожгла огонь в камине. Наверное, хотела дать ему пропотеть, вытравить из него холод. Мило, конечно, но, скорее всего, мало. В худшем случае это будет не многим эффективнее костылей, которыми Нико в данный момент чинил упадочные зоны в доме – самопальные украшения, призванные оттянуть неизбежную кончину.
Но это он, конечно, драматизирует. Умирать? Нетушки.
– Ты невыносимый инфантил, принц болванов. – Она обожала его так называть. Эти эпитеты Либби произносила настолько часто, будто Нико, ненароком для себя, и впрямь такой. – Я не дам тебе просрать свой талант и подохнуть, – сообщила она ему, рывком заставляя сесть.
Нико и рад был бы ответить нечто вроде «Я знаю, Роудс, заткнись», не будь он так занят выживанием, а именно – не давал утечь остаткам магии, необходимым, чтобы не умереть.
– Ты, жалкий, мелкий любитель, – сказала Либби. – О чем вообще думал? Нет, не отвечай, – ворчала она, грубо прислоняя его спиной к чему-то твердому (вроде бы ножке викторианского кресла). – Просто скажи, чем занят, и я помогу… Хотя по уму надо тебя просто вон в то окно выбросить, – пробормотала она, видимо, уже себе под нос.
Нико ответил нечто невнятное, лишь бы отстали. Последняя часть работы потребовала бы уймы сил, да и объяснить ее он не мог. Почти все, что можно было запечатать и укрепить, он запечатал и укрепил; оставались области распада, прогнившие и истончившиеся, которым требовалась не столько перевязка, сколько ампутация, а затем восстановление изнутри. Обращение порчи вспять, попытка привести хаос к порядку иссушали Нико, выдавливая остатки. Он чувствовал это в том, как конвульсивно сжимаются его внутренности, как магию теперь попросту забирают у него из почек, сердца и легких. Она росла и крепла вот уже несколько месяцев, глубоко пустив корни в почву, но когда тебе много дают, спрашивают тоже немало.
– Нельзя же вот взять и отдаться, – бранила его Либби, вечно ведущая себя как строгая училка, но тут она угрюмо взяла его за руку и сплела свои пальцы с его. – Просто покажи.
Она почти наверняка увидела, в каком направлении уходит энергия, едва взяв Нико за руку. С первых лет учебы они умели проворачивать такой трюк, становиться началом и продолжением друг друга. Старались, правда, не обращаться к нему, ведь он подразумевал взаимопроникновение, когда Нико использовал Либби или наоборот. Это было как временно продать свои конечности, поменяться суставами. Остаток дня потом Нико казалось, будто он не свою руку сгибает, а Либби, не своими ногами ходит, а ее; да и она наверняка переживала то же самое. Стоило им потом встретиться взглядами, и Либби кривилась, словно он забрал часть ее: взятое всегда равнялось отданному. Получалось не намеренно, но чувства тоски и потери это не отменяло, для обоих.
Попытки отделиться, распутаться делали только хуже. Нико и Либби превращались в убогие, отлитые в матрице копии друг друга.
Лишь когда они принялись вытворять фокусы с пространством, чувство заимствованной силы и украденных конечностей перестало напоминать жуткий, вялый половой акт и стало походить на подлинную синхронность. Теперь, объединяя усилия, Нико и Либби ощущали гармонию, словно с наслаждением расправляя лишнюю пару широких крыльев. Разницу объяснить было трудно, но они будто наконец поняли, как правильно использовать энергию, нашли идеальную цель. Да, силой они всегда обладали нечеловеческой, однако прежде не видели направления, и потому сольная магия задним числом казалась им неуклюжей, топорной. В паре же она получалась чище и сосредоточенней, незамутненной и ясной.
Теперь плодом объединения был рост.
Нико только сейчас за последние несколько минут задышал без усилий, втихаря испытывая облегчение. Когда энергия Либби прибавилась к его, задание не просто пошло легче. Исчезло то, что Тристан назвал бы утечкой (хотя сам Нико только сейчас задумался об этом, когда сила перестала непрерывно хлестать из него), и магия потекла четче, ровней, постоянней.
Несколько минут – и трубы починены. Еще немного – и чары уже пульсируют бесперебойно. Остатки энергии Нико потратил на тщательный осмотр сферического периметра, после чего его стало кидать то в жар, то в холод. Зато никаких промашек, случайных ошибок, даже по мелочи, или изъянов он на волне проверки не допустил.
Либби разжала пальцы и отстранилась.
– Зачем? – спросила немного погодя она.
Нико с трудом приподнял веки и увидел сбоку ее смутные очертания, расплывчатые пятна закрытых глаз. Контуры волос сливались с красными стенами в золотых бликах. Либби хоть и не потратила все силы, но взяла на себя часть бремени, и ей тоже досталось.
– Мне жаль, – хрипло и неискренне выдавил Нико.
– И правильно. – Либби уперлась ладонью в пол и заметила: – Еще потряхивает.
– Ты поэтому… – Черт, как же сухо во рту, терпеть невозможно. – Ты поэтому прибежала? Из-за тряски?
– Да.
Ну конечно же, из-за тряски. Вечно она суетится из-за того, что он учиняет беспорядки и не умеет контролировать свои силы, хотя на самом деле никто, кроме нее, этой дрожи не замечает. Но Либби все свалит на Нико и станет песочить…
– Ты незаслуженно одарен. Хорош, как это ни печально. – Либби вздохнула, и Нико услышал отчетливые нотки зависти в ее мычании. – Так много колдовать… – Она развернулась и пристально посмотрела на него. – Я бы в одиночку за такое браться не стала.
