– Как ты его убил? – спросила Париса.
– Ножом.
– Устроил западню?
– Да. Небольшую.
– Как это по-римски.
– Нас сильно опоили. – Он устало почесал челюсть. – Не так-то просто взять в руку нож. Пусть даже мы знали, что этого от нас ждут.
Принуждение к чему-либо Парису не радовало.
– А если бы ты этого не сделал?
– Что?
– Если бы ты решил никого не убивать? – повторила Париса, а мысли Далтона снова утратили форму. – Тогда Общество вмешалось бы?
– Он знал, – произнес Далтон, но это был не ответ. – Он знал, что убьют его.
– И что?
– Он бы сам кого-нибудь из нас убил, если бы смог. – Пауза. – Вероятно, меня.
А, так вот откуда этот страх, ну, или хотя бы часть его.
Париса поправила Далтону челку.
– Впусти меня сегодня в свою кровать. Я просто изнываю от любопытства.
Простыни у него были кипенно-белые, гладкие, тщательно заправленные. Ей очень понравилось мять их.
Еще и еще.
Как-то она застала его в саду. Час был ранний, холодный и сырой. Далтон стоял на краю владений, спиной к особняку, обозревая бесцветный кизил.
– Англичане, – заметила Париса, – слишком уж романтизируют свои безотрадные зимы.
– Англофилия, – обернулся Далтон.
От мороза его щеки раскраснелись, как два ярких бутона, и она протянула к нему руки – согреть его лицо в ладонях.
– Осторожно, – предупредил Далтон. – Как бы я не принял это за нежность.
– По-твоему, я не нежная? Совращение – это не всегда смертельно. Большинство хочет только, чтобы о них заботились. Не будь во мне мягкости, я бы ничего вообще не добилась.
– И куда бы ты хотела сходить этим утром?
– Да веди куда хочешь, – ответила Париса, дела я приглашающий жест.
Далтон неспешно двинулся вдоль границы лужайки.
– Лесть – это часть совращения, – сказал он, – не так ли?
– Да, неизбежная.
– Ах, как жаль, что я такая легкая добыча.
– Легкой добычи не бывает.
Далтон улыбнулся уголком губ.
– То есть мы не простые, мы всего лишь… одинаковые?
– Изъян человечества, – сказала Париса, пожимая на ходу плечами, – стремление быть уникальным. Оно идет вразрез с желанием принадлежать тому сáмому, в ком узнаешь себя.
Они уже вышли за пределы видимости, да и час был слишком ранний, чтобы потревожить кого-нибудь, однако Далтон все равно увлек Парису в березовую рощу.
– Для тебя я такой серый, – сказал он.
– Правда?
– Представь, каким интересным меня мог бы найти кто-нибудь другой, – предположил он. – Академик-убийца.
– Мне ты тоже интересен. Почему он пытался тебя убить?
– Кто?
Притворство утомляло, но, видно, без него было никак.
– А тебя много кто хотел убить, Далтон?
– Уйма народа, наверное.
– Просто чудо как незаурядно, – уклончиво заметила Париса.
Он привлек ее к себе, прижимаясь к ней бедрами.
– Скажи кое-что, – попросил Далтон. – Ты бы хотела меня сильнее, если бы я дольше тебя избегал?
– Нет. Я бы тогда сочла тебя большим болваном.
Париса поиграла с петелькой у него на брюках, роясь в мыслях.
– Расскажи о Форуме, – попросила она, довольная тем, что на лице у Далтона промелькнул испуг. – Я тут размышляла о врагах Общества. В частности, о том, что они могут быть правы. – Она не забыла, как во время инсценировки одни только агенты Форума ухитрились поникнуть за их охранные чары, а потом еще и сбежать.
Далтона сперва этот вопрос удивил, но ответил он невозмутимо:
– Откуда мне вообще знать о Форуме?
– Ладно, – вздохнула Париса, разочарованная, но не удивленная, – тогда скажи, за что ваш шестой хотел тебя убить.
– Он должен был кого-нибудь убить, – как заезженная пластинка повторил Далтон, – пока не убили его.
– Ты был слишком слаб или слишком силен?
– Что?
– Он выбрал тебя мишенью либо потому, что ты был слишком слаб, – пояснила Париса, – либо потому, что ты был слишком силен.
– Сама как думаешь?
Она подняла взгляд и увидела, как пристально смотрит на нее Далтон.
– Ты и сама выбрала меня не без причины, – пожав плечами, напомнил он ей. – Я слаб или силен?
– Говоришь иносказательно?
– Возможно.
– С чего ты взял, – парировала она, – что ты опасен? И для кого вообще?
– Для меня. Среди прочих.
– И тем не менее ты не больно-то бережешься, а?
– Скорее всего.
– Он потому хотел тебя убить?
Она так пошутила, решив проверить, что будет, если ударить вслепую, но Далтон как будто ожесточился еще больше.
– Давай кое-что проверим, – сказал он. – До вечера?
– Где?
– У меня в комнате. Хочу посмотреть, насколько ты хороша.
– Это мы уже проверяли, – сухо заметила Париса, – и мне кажется, мы оба показали себя с наилучшей стороны.
– Я не о том, – сказал Далтон, хотя и против явно не был. – К вечеру я кое-что спрячу. Одну мысль.
– Ответ?
– Да.
Парису охватил небольшой трепет.
– Ты же не играешь со мной.
– А это и не игра. Это проверка.
– Для чего?
– Любопытства ради.
Некоторое время она смотрела на Далтона с подозрением, но он, похоже, говорил искренне.
– Я тебе интересна, – догадалась она.
– Я вроде и так ясно дал это понять.
– Нет. – Она улыбнулась уголком рта, подергивая его за шлевку. – Ты хочешь меня изучить.
Отрицать Далтон не стал.
– Я первая?
– Возможно. – Нет, отнюдь.
– Но почему?
– Я не уверен. – Париса присмотрелась к Далтону: он не врал. – Интуиция, наверное.
Она пожала плечами, меняя тему.
– И что я получу, если пройду тест?
– Ответ.
– Тот самый?
– Тот самый. – Пауза. – Это тебя истощит.
– Тест или ответ?
– Тест. – Губы Далтона дрогнули. – Пока что.
