– Хорошо, – соблазнительным тоном сказала она.
– Я уже знаю, что ты можешь делать одной левой, – предупредил Далтон. – Хочу посмотреть, что будет, если ты поднапряжешься.
Париса вздрогнула в предвкушении. Как же она истосковалась по работе в родной стихии.
– Ну ладно, – сказала она, разминая пальцы. – Я поднапрягусь.
К тому времени, как остальные улеглись, а она, незаметно прокравшись в восточное крыло, проникла к Далтону в спальню, тот уже спал. Его комната почти ничем не отличалась от их, никаких следов индивидуальности: гардероб, стол, пустой очаг. У кровати стояли песочные часы, служившие явным намеком: на проверку отводилось определенное время. Париса перевернула их и, закрыв глаза, улеглась на спину рядом с Далтоном, нащупала его пульс. Отыскать границу его сознания на параллельном астральном плане она могла, всего лишь погрузившись в свое собственное, а вот найти сокровенные двери было задачкой посложнее.
Она с легкостью проскользнула в разум Далтона и, открыв глаза, очутилась среди спутанных колючих зарослей.
– Как все банально, – вздохнула Париса, раздвигая кусты ежевики. После тоннеля шел лабиринт из высоких кипарисов с мощенной плитняком тропинкой, которая вела (ну разумеется) к сказочному готическому замку со стройными башенками. – Мне за час предстоит найти принцессу в башне, да?
Час внутри жизненного опыта Далтона, где все детали указывали на исключительное мастерство хозяина. Париса свернула в сторону и заметила вдоль терновой тропинки легкую поросль чужеродных грибов.
– Тонко, – сухо заметила она, срывая один. Гриб тут же обратился в песок, который просыпался у нее между пальцев, напоминая о часах у кровати.
Ментальная хронометрия, прямо как они обсуждали. По пути через свой разум Далтон позволял Парисе манипулировать местной концепцией времени, собирать ее и накапливать, как бонусы в видеоигре. Так вот, значит, что это такое? Все-таки игра. Для большей аутентичности Париса накастовала себе изящные доспехи из тонких пластин стали и припрятала избыток накопленного времени.
Лабиринт Далтон сконструировал так, чтобы вымотать Парису: магия в его голове требовала энергии в разы больше, чем колдовство в реальной вселенной. Это напоминало эффект дорожной пробки: замедлилась одна машина, и за ней уже вырос длиннющий хвост. Вот и здесь заклинания забирали такие силы, рядом с которыми старания вовне показались бы пустячком. Если бы Париса пустила в ход избыток времени, то истощила бы себя, а нет – попросту не успела бы. Такой топорный, свод правил был все же продуман, особенно если учесть, что составил его не телепат. В конце концов это, как и прочее, сводилось к азарту. Именно Парисе предстояло выбрать подход к головоломке Далтона.
Королевство в его голове ни в коем случае не было примитивным; он явно потратил на него не один день, а уж медит уровнем ниже не соорудил бы такого и за всю жизнь. Значит, Далтону было что скрывать. И от кого. Схема лабиринта постоянно менялась, оставаясь при этом сложной и грандиозной. Какую бы тайну ни хранил Далтон Эллери, он не хотел, чтобы ее отыскали, и, стараясь скрыть ее от Парисы, он приложил к этому довольно много сил.
Учитывая продвинутость ментальной защиты, она ждала, что ее попытаются выгнать. Разуму легко дается создание пламени, и в щелях под ногами Парисы то и дело вспыхивали небольшие очаги огня, этакие раскаленные осветители пути. Нападению призрачной стражи Париса не удивилась. Их наштамповали по одному гуманоидному типажу, сражались они механически, раз за разом повторяя одну и ту же тактику. Опять-таки, для любителя – впечатляюще, но это была всего лишь проверка. Далтон ясно дал понять, что не желает Парисе смерти, вот потому, наверное, его разум и не мог ей навредить. От нее тут требовалось просто проявить себя.
В конце лабиринта кипарисы уступали место длинной колоннаде, ведущей ко входу в замок. Париса проскользнула в арку и, перемахивая через две ступеньки зараз, побежала вверх по лестнице в самую высокую башню. Доспехи тем временем начали ржаветь, да и сама Париса таяла. Время заканчивалось.
Замок сам по себе продумали хорошо, без выкрутасов и заморочек. Далтон, видимо, основывался на реальном строении, которое когда-то видел, хотя попадались и неожиданные детали: каждый отдельно взятый из висевших на стене факелов по-своему реагировал на колебания воздуха, да и гобелены наверняка окрасили не по памяти. Париса выбрала центральную лестницу, следуя намеченным для нее путем, однако обстановку в комнатах по сторонам Далтон не скопировал с реального прототипа, а создал с нуля. Палитра состояла в основном из оттенков кобальта и фиолетового, словно синяк, и сбивала с толку.
Коридоры становились все ýже, площадка шла за площадкой, пока, наконец, Париса не вышла на винтовую лестницу. Наверху располагались три башенные комнаты, но они, в отличие от предыдущих, были заперты. Времени открыть все три хватало, но осмотреть их Париса успела лишь мельком. Тщательно обследовать она могла только одну.
За первой дверью она обнаружила себя. Эта Париса, Париса Далтона, заключенная в его объятия, обернулась и вопросительно посмотрела на Парису в коридоре. А, так он дал ей возможность увидеть его истинные чувства к ней. Скучно.
За второй дверью она нашла воспоминание. Незнакомец и Далтон с ножом в руке. Вот, значит, что произошло. Заманчиво.
В третьей комнате ее ждал только запертый сундук. На взлом могло просто не хватить времени, но, обратив внимание на обстановку, Париса задержалась. Это была римская площадь, форум. Тот самый Форум.
Париса собиралась шагнуть внутрь, но остановилась. Это могло и подождать. Либо же она отыщет ответ на этот вопрос самостоятельно.
Париса выбежала назад в коридор и распахнула вторую дверь, за которой, выставив перед собой нож, Далтон стоял напротив незнакомца.
Парису почти сразу же затянуло в сознание Далтона, где и разыгрывалась сцена. Правда, не с того момента, который она видела.
– …уверен?
Это прошептал незнакомец – юноша, – более молодому Далтону, которого она с трудом узнала. Прическа вроде та же, внешность – такая же безупречная, а вот в выражении лица читалось какое-то отличие. Да, здесь он был на десять лет моложе, однако и наполняло его нечто иное.
Точнее, в нем чего-то еще не появилось.
– Если так поступим, назад пути не будет. – Юноша, расхаживавший по спальне – возможно, той, которую сейчас занимала она, – был смуглым и говорил с незнакомым акцентом. – Ты сможешь жить с таким?
Лежавший на боку в постели, Далтон слушал его вполуха. Он что-то лениво зачаровывал; воздух над раскрытой перед ним книгой дрожал и закручивался, над страницами созревал небольшой вихрь.
– Мне бы не пришлось, – ответил Далтон и пугающе посмотрел в сторону дверного проема, где стояла Париса.
– Люди думают, что важен смысл жизни, – обратился он к ней, и Париса моргнула. Он не понимала, как он так манипулирует собственной памятью, чтобы заговорить с ней, но именно это он и делал, тогда как второй человек в спальне продолжал расхаживать из стороны в сторону. – Однако дело не в смысле, – продолжал Далтон. – Все хотят иметь цель, а цели нет. Есть только живое и неживое. Тебе нравится? – спросил он, неожиданно меняя тон. – Я для тебя делал.
