– Полагаю, тебя навещали форумчане, – начал было Каллум и тут же осекся. Тристан выглядел изможденней обычного, как будто не спал всю ночь; от него волнами расходились сожаление и дурнота. – Боже, – присмотревшись, пораженно произнес Каллум. – Во что ты вляпался, пока нас не было?
– Ни во что. Просто устал маленько, – неразборчиво пробормотал Тристан. Голос у него был низкий и хриплый, а от его жутко несчастного вида у Каллума разыгралась вторичная мигрень.
– И еще ты напился, судя по виду. – Пить Тристан умел, и это была одна из основных причин, по которым он нравился Каллуму. О мужчине, который долго не косеет, сказать можно многое.
– В говно, – подтвердил Тристан, разворачиваясь к Каллум у и хватаясь за голову. – Я бы с этим разобрался, но даже мысль о том, что надо с чем-то работать, уже выматывает.
Его можно было понять. Похмельем страдало большинство людей, и медиты сильнее прочих. В конце концов выпивка – яд, а магию легко подпортить.
– Давай, – сказал Каллум, подзывая к себе Тристана и прижимая большой палец к морщинке у него между бровей. – Так лучше?
Избавление от головной боли – дело не хитрое, но еще проще создать ощущение, будто тебя от нее избавили.
– Намного. – Тристан коротко взглянул на Каллума с благодарностью. – Ну как, насладились роскошными пляжами Греции, ваше высочество?
– Тебя тоже приглашали, если ты не забыл.
– Да, и мне явно стоило согласиться.
– Ладно, успеешь еще. Короче, я бы хотел рассказать тебе кое-что интересное.
– Если ты про визит от Форума, то и мне его нанесли. Один очень неприятный жлоб, поверь на слово.
– Вообще-то нет, – сказал Каллум. – Во всяком случае, не совсем так. – Он сделал жест, приглашая Тристана на выход. – Прогуляемся? Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
Температура в садах, где приютились розы самых разных мастей, всегда была терпимой, даже если шел снег. Доносившийся из дома грохот возвещал о том, что вернулся Нико – вместе с Рэйной и, вероятно, Либби.
– Ну вот, снова нас ждут эти бесконечные рассказы Роудс о ее возлюбленном, – вздохнул Каллум.
К его удивлению, Тристану тут же стало не по себе, он побледнел.
– Видимо, да, – пробормотал он, и Каллум нахмурился. Это был не дискомфорт, но явная защита – Тристан при помощи магии отгородился, не давал прочесть себя. Остальные часто так поступали, возводя неосязаемые щиты в присутствии Каллума, но только не Тристан, который считал это пустой тратой сил.
Как странно.
– Короче, – произнес Каллум, – у Общества есть один любопытный механизм. Так называемая элиминация. Понимать стоит буквально.
Отыскать правду в сути намерений форумского вербовщика было несложно. Получалось, что, скрывая содержимое библиотеки, Общество не утаило своей истинной природы.
– Один кандидат, – произнес Каллум, подавшись ближе, – должен умереть.
Он ждал, что Тристан застынет или сощурит свои темные глаза. Или же он и сам такое подозревал, ведь он без подозрений жить не может. Он был одержим собственной мизантропией, и его равнодушие уступило бы только отсутствию страха.
– Это безумие, – не испытывая ничего определенного, ответил Тристан.
Каллум от раздражения стиснул челюсти.
Выходит, Тристан уже все знает.
– Ты мне не говорил, – вслух заметил Каллум, и Тристан поморщился, подняв на него взгляд.
– Я сам только что выяснил и подзабыл.
– Подзабыл?
– Ну, я… – замялся Тристан, на миг ослабив защиту. – Я же говорю, ночь выдалась… странная. Я не до конца все осмыслил.
Отмазку Тристана иначе как топорной было не назвать.
– Не хочешь вслух высказать? – спросил Каллум. – В конце концов, ты же вроде как узнал, что одного из нас убьют. – Раздраженный, он злился, что это не ему выпала честь первым сообщить столь банальную пикантную новостишку. – Кто тебе сказал? Нет, не говори, – передумал он. – Это была Париса, так? Эту ночь ты провел с Парисой.
– Я… – с облегчением произнес Тристан, – да, с ней, просто…
– Откуда она узнала?
– Она не говорила.
– А ты и не спросил? – Уму непостижимо. Обычно Тристан бы точно потребовал объяснений.
– Меня… Меня отвлекли.
Каллум напрягся. Ну разумеется, Париса поспешила заключить с Тристаном союз единственным способом, который ей известен. Каллум уже несколько месяцев был наперсником Тристана, и она наверняка не могла смириться с потерей.
– Знаешь, – заметил Каллум, – нет ничего более бесповоротного, чем предательство. Убитое доверие уже не воскресить.
Тристан резко поднял на него взгляд.
– Что?
– Я про Общество, – елейно пояснил Каллум. – Они лгут нам и уводят не туда. Как нам на это ответить?
– Думаю, на все есть причина…
– Причина, – эхом повторил Каллум и хмыкнул. – Ты правда думаешь, что на то есть причина?
– Ну а чему удивляться? – Тристан вскинулся. – Да и потом, вдруг это очередной трюк? Проверка.
– По-твоему, нас заставляют думать, будто надо кого-то убить? Смотрю, ты не просекаешь, в чем вред такой вот практики, – угрюмо проговорил Каллум. – Нет ничего разрушительнее мысли и особенно решения, которое невозможно отменить. Стоит группе людей понять, что они могут навсегда избавиться от кого-то, то что, по-твоему, они предпримут дальше?
– Хочешь сказать, что не пошел бы на такое?
– Нет, конечно же. Подчиняться требованиям Общества, вступить в которое можно, только принеся человеческую жертву? Ты ведь не принял известие без вопросов? – В этом-то Каллум был уверен. – Даже Париса не стала бы задумываться об убийстве, если бы только дело не коснулось чего-то личного. Что до остальных, то Рэйне было бы плевать, и Варону, пожалуй, убедить реально, но Роудс точно…
Каллум помолчал, задумавшись.
– Если так прикинуть, то вряд ли выбор пал бы на кого-то еще, кроме Роудс.
– Что? – Тристан вскинул голову.
– Ну а на кого же еще? – раздраженно спросил Каллум. – Роудс – единственная, у кого друзей еще меньше, чем у Парисы, но та хотя бы толковая.
– Считаешь Роудс бестолковой?
– Она половинка целого. Варона – это те же таланты, что и у Роудс, только не в такой надоедливой упаковке.
– Варона – не Роудс, – ответил Тристан, и края его щита немного замерцали. – Они не взаимозаменяемы.
– Ой, да брось. Ты не можешь допустить мысли об убийстве Роудс просто потому, что для тебя это вроде как утопить котенка. Она же только шум разводит.
– Не могу… – Тристан с отвращением отвернулся. – Не могу поверить, что мы это обсуждаем.
