– Тема у нас сегодня конкретная, – сообщил Далтон скучным академическим тоном. Остальные, заняв свои обычные места, переглянулись. Атлас, как на грех, отсутствовал по своим хранительским делам. – К тому же я сомневаюсь, что это так необходимо.
– Мы ведь как раз изучаем мысль, – напомнила Париса. – Разве не полезно будет устроить практическое занятие?
Далтон смущенно перевел взгляд с нее на Каллума.
– Сомневаюсь.
– О, продолжайте, – сказал Нико, на которого предмет занятий, как всегда, навевал смертельную скуку. – Нам ведь в конце концов придется кого-то элиминировать? Мне кажется, стоит посмотреть, кто на что способен.
– Да, Далтон, довольно скоро мы кое-кого элиминируем, – вкрадчиво согласился Каллум. – Почему бы не дать нам выяснить, у кого способности круче?
Далтон, как никто другой, знал, чем способности Каллума отличаются от талантов Парисы. Ведь он не пускал ее к себе в голову и сдерживал Каллума, не давая ни тому, ни другой манипулировать своим настроением – а это значит, находясь в одной комнате с ними обоими, он перегружал себя, и в его обороне открывались бреши.
Если то, что Далтон вот уже несколько месяцев спит с Парисой, и было секретом для остальных, то не таким уж и строгим – для Каллума точно. Не единожды он замечал, как Далтон с расстояния, не шевелясь, тянется к Парисе всем своим естеством, словно трется об нее; так работала мышечная память любовников.
Временами Каллум случайно улавливал свежие ощущения – кто-то слышит ее запах, чувствует ее вкус, ласкает ее, – похожие на призраки чьих-то томлений.
Он задумывался, нельзя ли это как-то использовать против Парисы. Предпочтет ли она открыть одному ухажеру, что сотворила с другими двумя?.. Сомнительно, разочарованно думал Каллум. Она вроде была из тех, кого любят на свой страх и риск, да и вряд ли она хотя бы раз за всю жизнь дала (и уж тем более исполнила) обещание.
– Ну что ж, – неуверенно произнес Далтон, – думаю, много времени это не займет.
– Один час, – сказала Париса. – Только чтобы никто не мешал.
Любопытные, однако, запросы.
Если не сказать глупые.
– На кой тогда судья, если ему нельзя вмешиваться? – ворчливо спросил Тристан. Над ним, решил для себя Каллум, надо будет потом поработать. А то он уже дважды украдкой посматривал на Либби. Придется напомнить ему, что союзников выбирают с умом.
– Он просто даст сигнал остановиться, когда час выйдет, – сказала Париса и выразительно посмотрела на Далтона. – Ни больше, ни меньше.
– И никаких астральных планов, – предупредил Каллум. – Это скучно для зрителей.
– Отлично, – ответила Париса. – Только в теле.
На этом они пожали друг другу руки и разошлись в противоположные стороны. Париса встала под куполом, Каллум – у двери, тогда как остальные опасливо переместились к очагу.
– Роудс, – произнес Каллум. – Приглуши-ка тревогу.
Париса дернула губами в улыбке.
– Не переживай из-за него, Роудс, – сказала она. – С ним ничего не случится.
Вибрации нескончаемого нервяка Либби постепенно притихли. Все ждали, затаив дыхание, пока стрелки не показали час.
– Начали, – скомандовал Далтон.
– Зачем ты здесь? – быстро спросила Париса, и Каллум хихикнул.
– Хочешь дебаты устроить? Или допрос?
– Варона, – обратилась Париса к Нико, не сводя с Каллума глаз. – Что ты не делаешь перед началом боя?
– Много чего, – уклончиво ответил Нико.
– А почему?
– Могут быть ловушки, – пожал он плечами. – Прежде чем бить в полную силу, надо понять, в каком ритме противник работает.
– Ну вот, – сказала Париса. – Видишь? Даже Варона это знает.
Каллум хмыкнул.
– Вот чем мы заняты? Спаррингуем? Я думал, наша цель – отойти от физических специальностей, а не приспосабливаться к ним.
Уголки губ Парисы поднялись еще выше.
– Отвечай на вопрос, – сказала она.
– Отлично. Я принял приглашение, потому что никаких других срочных планов не было. А сейчас вопрос задаю я, верно?
– Если хочешь, – любезно ответила Париса.
– Чудесно. Когда до тебя дошло, что ты прекрасна?
Она с подозрением нахмурила брови.
– Это не ловушка для твоей скромности, – заверил ее Каллум. – То есть не слишком коварная, ведь все мы, уверен, можем подтвердить, что ты правда такая.
– Вопрос не в моей скромности, – ответила Париса. – Ума не приложу, какая тут связь.
– Я раскрываю тебя. Или, если угодно, веду.
– Это что, полиграф какой-то?
– Ты ведь спрашивала, зачем я принял приглашение, хотела выдавить из меня некую правду, так? Учитывая твои параметры, то же могу сделать и я.
– Ладно. – Париса поджала губы. – Ты спрашиваешь, когда я поняла, что прекрасна? Я это всегда знала.
– Ну что ж, в некотором смысле так оно и есть, – сказал Каллум, – но ты ведь не простая красавица, верно? Твоя красота из тех, что толкает мужчин на войны. На безумие.
– Ну, если ты так говоришь.
– Так и когда же ты осознала это? Что у тебя есть власть над окружающими? В первую очередь над мужчинами, – спросил Каллум, делая шаг вперед. – Или первой была женщина? Нет, – понял он, заметив легкое напряжение в позе Парисы. – Конечно же, это был мужчина.
– Конечно же, это был мужчина, – эхом повторила она и улыбнулась. – Это всегда мужчины.
– А знаешь, в тебе чувствуется одиночество, – сказал Каллум, – но оно какое-то… деланое, не так ли? Ты не единственный ребенок в семье, иначе это было бы одиночество иного сорта. Как у Роудс, – махнул он рукой за плечо. – Вот она одна и потому одинока, а ты – нет. Ты одинока по собственному выбору.
– Может, мне просто люди отвратительны?
– Как зовут твою сестру? – спросил Каллум, и Париса удивленно моргнула. – Вы с ней какое-то время были близки, а у твоего брата, думаю, сильное имя, мужественное и солидное. Он наследник семьи, да? Он старший, потом идет твоя сестра и, наконец, ты. Он выбрал тебя, твой братец, и сестрица от тебя отвернулась… И еще она тебе не поверила, да? Когда ты рассказала о том, что увидела у него в мыслях.
Париса поколебалась, вынужденная вновь окунуться в тени прошлого.
– Посмотрим, – сказал Каллум и щелкнул пальцы, проектируя на стены раскрашенной комнаты образы и краски прошлого Парисы. – Деньги – это очень просто. – Картинка ее эмоций получалась приблизительная, ведь это была не мысль, которую Париса бы вытянула у Каллума из головы как фотографию. Эмпатия – наука неточная, но самое важное в ней – верно определить фундамент, основание того, что зовется душой. Например, золотой свет детства и привилегий. – Ты явно получила хорошее образование. Частный преподаватель?
