– Ты о труде Ибн Сирина? Говорят, он питал к книгам отвращение, так что написал ее, скорее всего, медит рангом пониже.
– Да, про эту. Вроде бы. – Нико поерзал. – Я подумал, нет ли у тебя…
– Есть. Главным образом одна теория. – Помолчав, Париса спросила: – На что похожи сны, когда ты в них проникаешь?
– У них есть топография. И они в других… царствах, иначе не скажешь.
– Типа как в астральном плане?
– Откуда мне знать? Я же побывал в астрале, только когда ты создала его у меня в голове, да и то не просек, чтó это.
– Ну, ты ведь помнишь, как он выглядел и свои ощущения.
– Ты, – подумав, произнес Нико, – имеешь в виду, что он неотличим от реальности?
– Примерно так. Наше подсознание заполняет пробелы. Если бы кто-нибудь – и особенно ты – присмотрелся к деталям, то сразу понял бы, что дуэль проходила не в реальном мире. Правда, без повода мало кто к ним присматривается.
– А, ну, в общем, да, в царствах снов точно так же, – сказал Нико. – Как в реальности.
– Мне кажется, сны – особенный вид астрала, в котором нет времени.
– Нет времени?
– Да. Странствуя с Гидеоном, ты за временем следишь? – спросила Париса, и Нико мотнул головой. – А он?
– Да не особенно. Нет.
– Ну вот, твоя догадка недалека от правды. Сны могут быть пересечением времени и мысли, – задумчиво проговорила Париса. – Есть полно исследований, показывающих, что во сне время течет иначе и разницу даже можно замерить. Возможно, в астрале оно идет так же, как в космосе.
Любопытная получалась теория.
– То есть во сне время может идти быстрее или медленнее?
– Интуиция подсказывает, что так и есть, – сказала Париса, пожав плечами, и добавила: – У Гидеона, должно быть, большая власть там, раз он может проникать во сны и выходить из них по желанию.
В таком ключе Нико об этом никогда не думал, но раз Гидеон не терялся, то чувство момента, когда надо возвращаться, у него было и правда отменное. Нико же всегда, принимая облик птицы, просто считал, что у Гидеона есть некие часы.
– Почему ты так за него беспокоишься? – спросила Париса, прерывая ход его мыслей. – Если не считать того, что вы друзья.
Нико открыл рот, но, помедлив в нерешительности, предпочел промолчать.
А потом все же медленно произнес: «Он… очень ценен».
Вдаваться в подробности того, как именно использовала Гидеона Эйлиф, он не хотел. Просто не мог определиться: можно ли назвать Гидеона беглым преступником, если вынести делишки его мамаши за скобки. Сам Гидеон винил в них себя, и потому Нико не торопился раскрывать правду. Даже если и считал иначе. К тому же Гидеон, осознав, что именно требовала от него мать, принял на себя бремя соучастника, попытался завязать и даже искренне возместить жертвам ущерб.
Вот только он быстро понял, что скрываться от мамаши (и ее нанимателей) не так-то просто.
– Ах да, – пробормотала себе под нос Париса, – его способности можно с легкостью монетизировать. Уйма людей заплатила бы за то, чтобы завладеть чем-то во сне, узнай они о такой возможности. – Она задумчиво поглядела в пустоту. – Ну, так и что же именно ты ищешь в архивах?
Раскрывать правду было трудно, но держать ее в себе смысла Нико не видел. Если кто и может помочь – или хотя бы не выпытывать у него информацию, – то это, наверное, Париса.
– Думаю, сведения о том, что он такое, – признался Нико. – И что у него за силы. Сколько ему отпущено. Жил ли прежде на земле кто-то вроде него. – Пауза. – Вот это вот все.
– Гидеон ищет сородичей, я так понимаю?
– В некотором смысле.
– Жаль. Слишком человечно с его стороны тосковать по сообществу.
Некоторое время они сидели молча, под тиканье часов на каминной полке.
У Нико сложилось чувство, что Париса сейчас углубилась не в его мысли, но в свои собственные, и наблюдать это было интересно. Она словно вращалась на одиночной орбите, и энергия в комнате закручивалась вокруг нее щупальцами любопытства, а не распространялась вовне, как случалось у других, когда они думали.
– У тебя должно быть с собой что-то, – сказала она наконец. – Какой-нибудь талисман.
Нико моргнул, подняв взгляд.
– Чего?
– Какая-нибудь вещица при себе. Нечто тайное. Чтобы ты знал, где находишься, – пояснила она, – и существуешь ли на реальном плане. И твоему другу Гидеону тоже стоит такую носить.
– Зачем?
Нико пораженно смотрел, как Париса встает и томно потягивается.
– В общем, ты пока не понял, но причина, по которой ты не можешь отпустить увиденное у себя в голове, в том, что ты не знал, где находишься. – Она обернулась к нему, улыбаясь уголком рта. – Это услуга, Нико. Тебе надо обзавестись талисманом. Найди такой, держи при себе, и больше не придется гадать, что есть настоящее.
Она развернулась, всем своим видом показывая, что собирается покинуть комнату, но тут Нико вскочил на ноги и ухватил ее за руку.
– Ты ведь не думаешь, что Каллум и правда причинил бы тебе вред? – спросил он, удивившись горячности в собственном голосе. Еще час, да что там, пять минут назад он не позволил бы себе столь яркой демонстрации уязвимости, но сейчас он срочно хотел узнать. – В смысле, в реальной жизни. В действительности, что бы это ни значило.
Париса слегка прищурилась, что-то прикидывая в уме.
– Это неважно, – сказала она, снова разворачиваясь, но Нико потянул ее назад, умоляя:
– Как это неважно? Ты же видишь, что у него в голове происходит, а я нет. – Он наконец отпустил ее, но напряженность, ощущение заговора между ними не ослабевало. – Прошу тебя, скажи, какой Каллум на самом деле.
Когда Париса посмотрела на него, то на мгновение в ее глазах мелькнуло нехарактерное для нее напряжение. Признак того, что скоро раскроется тайна; проблеск правды, которая просится наружу. Париса приняла решение, едва встретившись с Нико взглядом, но даже после состоявшейся так неожиданно беседы он был не готов к потрясению.
– Неважно, планирует ли Каллум причинить мне вред, – сказала Париса, – ведь я сама убью его еще раньше.
Затем она подалась ближе и сказала такое, что Нико воспринял как удар, от которого не оправился и спустя несколько часов.
– В чем дело? – снова спросила Рэйна, резко вернув Нико уже к их разговору, а он достал из носка застрявший в ткани розовый шип. Молчание Рэйну никогда не беспокоило, но, видимо, Нико молчал уж больно долго. Солнце в это время уже садилось, пылая низко над горизонтом.
Нико выдернул из земли травинку. Интересно, подумал он, а Рэйна слышала ее вопль? Вспомнив, что у вселенной есть неслышимый ему голос, Нико вздрогнул. Вот еще одна деталь из множества тех, которых уже не забыть. Плакало блаженное неведение, в котором пребывал старый Нико.
