Тристан подумывал убедить Иден дать ему свою фамилию; надеялся, что так удастся сделать последний шаг и определить свою судьбу.
– Ты ездишь с ними в отпуск, – напомнил Рупеш, выгибая темную густую бровь. – Ты уже часть их семьи.
– Нет, не часть.
Пока еще нет. Тристан помассировал висок и снова взглянул на цифры. Эта сделка требовала внимания, не говоря уже о том, что представленная магическая инфраструктура кишела проблемами. И все же выгоду проект сулил куда большую, чем любое из тринадцати медитских предложений, оцененных за прошедший день. Джеймсу Уэссексу он понравится, и даже если возмутятся остальные члены совета, они помнят, чье имя красуется на фасаде здания.
Тристан поместил проект в папку с пометкой «может быть», добавив:
– Я не просто унаследую эту компанию, Руп. Ради нее я должен трудиться. Чего и тебе не помешало бы, – посоветовал он, поднимая взгляд и поправляя очки для защиты от синего света. Рупеш закатил глаза.
– Ну так давай, заканчивай, – предложил он. – Иден уже весь день постит фоточки с приготовлениями.
Иден Уэссекс, дочь миллиардера инвестора Джеймса Уэссекса, была красавицей, наследницей и, следовательно, готовым продуктом, способным добывать деньги буквально из воздуха благодаря внешности и влиянию. Тристан лично посоветовал совету «Уэссекс» подумать над вложением в «Молнию», магический аналог социальной сети для смертных. С тех пор Иден стала лицом компании.
– Верно, спасибо, – сказал Тристан, прочистив горло. Пока они тут болтали, она наверняка прислала ему кучу сообщений. – Скоро закончу. У тебя все?
– Ты же знаешь, пока ты не закончишь, я домой не пойду. – Рупеш подмигнул. – Не могу же я просто взять и уйти раньше золотого мальчика, а?
– Ну ладно, как хочешь, тебе же хуже, – сказал Тристан, указав на дверь. Еще два предложения, подумал он, глядя на бумаги. Или ладно уж, одно. Второе так и так было неподходящим. – Топай отсюда, Руп. И сделай что-нибудь с пятном от кофе.
– Чего? – спросил, опуская взгляд на грудь, Рупеш, а Тристан оторвался от папки.
– У тебя иллюзии протухли, – заметил он, указав на отметину на кончике галстука Рупеша. – Нельзя потратить пять сотен фунтов на дизайнерский ремень, а потом скрывать грязь на вещах чарами с помойки. – Впрочем, это было именно в духе Рупеша. Некоторых заботит только то, что видят окружающие, а Рупеш не догадывался, как хорошо Тристан видит его – буквально насквозь.
– Боже, ну ты и зануда! – закатив глаза, пожаловался Рупеш. – Всем плевать, выдохлись у меня чары или нет.
– Если бы ты еще про все знал… – Тристан решил, что этого намека хватит. Рупеш Абкари родился богатым наследником и в богатстве, скорее всего, умрет.
Как же ему повезло.
– Я тебя и раньше не любил, а теперь вообще ненавижу, приятель, – осклабившись, произнес Рупеш. – Ладно, в общем, сворачивайся, Трис. Сделай всем одолжение: оттянись там на берегу моря, чтобы мы здесь могли выдохнуть, ладно?
– Постараюсь, – заверил его Тристан. Дверь закрылась, и наконец-то он снова остался один.
Он отбросил одно предложение в сторону и взялся за другое, более перспективное. Цифры показались надежными, да и вложить требовалось не такие крупные средства, а значит…
Дверь открылась, и Тристан застонал:
– Последний раз, Рупеш…
– Это не Рупеш, – ответил ему низкий голос, и Тристан, оторвавшись от монитора, присмотрелся к чужаку. Это был высокий темнокожий мужчина в непримечательном твидовом костюме. Встав на пороге, он оглядел сводчатый потолок кабинета.
– Ну что ж, – произнес незнакомец, входя и позволяя доводчику закрыть дверь. – Высоко же, смотрю, ты поднялся.
Высоко, без сомнений. Новый понтовый кабинет с окнами на север, в которые видно слоистое лондонское небо, – трофей, пришедший с последним назначением. Однако всякий, кто знал, где этот подъем начинался, был для Тристана проблемой. И вот он, помрачнев, приготовился к падению.
– Если вы… – сцепив зубы, Тристан не дал вырваться наружу слову «друг», – … партнер моего отца…
– Не совсем так, – успокоил его мужчина. – Хотя все мы в некоторой степени знаем Эдриана Кейна, ведь так?
Мы. Усилием воли Тристан не дал себе скривиться.
– Если вы хотите поговорить с Кейном… – сказал он. Да, у него на столе все еще стояла табличка с этим именем, но местные сотрудники вряд ли уловили бы связь. Богатые не обращают внимания на дерьмо под ногами, главное – время от времени убирать его и не показывать. – …Я вам ничем не смогу помочь.
– А я ни о чем и не прошу, – ответил мужчина и вопросительно посмотрел на пустое кресло перед столом – присесть Тристан ему не предложил. – Хотя, – продолжил незнакомец, – мне очень интересно, как же ты встал на этот вот самый путь. Ведь ты, в конце концов, был наследником другой, пусть и иного рода империи, разве нет? – спросил он, но Тристан ничего не ответил. – Ума не приложу, как это единственный сын Кейна решил увести состояние Уэссекса.
Не то чтобы это кого-то касалось, но еще когда Тристан учился в универе, они с отцом в двустороннем порядке оборвали всякие связи – едва стало ясно, что Эдриан Кейн считает Тристана чем-то вроде бестолкового инструмента в руках богатеев: в лучшем случае забавной зверушкой, в худшем – рабом у алтаря их пороков. Может, это и так, но, в отличие от отца, Тристан за деревьями разглядел и лес. Эдриан Кейн был человек мерзкий, деспотичный и жадный, Джеймс Уэссекс – ему под стать, но Тристану хватало ума понять, кого из них беда не коснется.
– Не все делается ради денег, – ответил Тристан, нагло соврав. Он всюду искал выгоды, но, когда денег будет много, он наконец забудет об этой истине. Лелея надежду разбогатеть, он и предпочел жить в этом мире. – Если не возражаете…
– Тогда ради чего? – спросил мужчина, и Тристан раздраженно вздохнул.
– Послушайте, не знаю, кто вас сюда впустил, но…
– Ты способен на большее. – Незнакомец чопорно смерил его пристальным взглядом. – Мы же оба знаем, что долго такая радость не продлится.
Не согласен, подумал Тристан. Богатство очень даже долго радует, особенно когда живешь за счет толстосумов.
– Вы меня не знаете, – сказал он. – Имя – это лишь малая часть меня, да и то не самая главная.
– Таких, как ты, на самом деле меньше, чем принято полагать, – возразил мужчина. – Твой отец, может, и считает твои дары мусором, но мне-то лучше видно. Иллюизионистом может быть любой. Головорезом может быть любой. Любой может быть Эдрианом Кейном. – Он плотно сжал губы. – А вот того, что есть у тебя, нет больше ни у кого.
– Это чем же я таким обладаю? – сухо полюбопытствовал Тристан. – Только не говорите, что потенциалом.
– Потенциалом? Едва ли. Для работы здесь – точно. – Мужчина жестом руки обвел роскошный офис. – Клетка милая, но это все равно клетка.
