– То есть поразит стрела мишень или нет, зависит как от мастерства лучника, так и от определяемых законов энергии? – уточнила Либби. – Вы это имеете в виду?
– И да и нет, – ответил Далтон. – Это не такое уж и простое уравнение. Правила смертности определяются не одним ограничением и не двумя, а множеством. И когда речь идет о магии, то во внимание следует принимать не только лучника, – пояснил он, – но еще и стрелу. Бывают стрелы каменные, бывают стальные, а бывают бумажные. Если стрела слаба, то тут уж никакие навыки не помогут.
– То есть своим намерением лучник не просто направляет стрелу, но и выбирает качество? – нахмурившись, спросил Нико.
– Иногда так и есть. Однако бывает, что стрелу создает нечто иное.
– Стрела может создать себя сама?
Снова Либби. Далтон медленно обернулся к ней и некоторое время рассматривал молча. Похоже, она имела в виду одно: если магия – это стрела, а мы лучники, то насколько мы управляем полетом? Однако спросила в итоге совершенно иное.
Инструмент – магия или мы?
– А это, – произнес наконец Далтон, – тема нашего сегодняшнего урока.
Ни Каллум, ни Тристан пока и слова не сказали, но это не показалось Рэйне странным. Как и то, что они переглянулись. В одно время это происходило с подачи Тристана – он посматривал на Каллума, как бы проверяя, на месте ли левая нога, не пропала ли рубашка, в которой он вышел к завтраку… Теперь же Каллум словно проводил рутинную проверку систем пассажирского поезда, защищал свои активы.
Рэйна взглянула на Нико, которому философская подоплека беседы сделалась неинтересной. Думал ли он еще о том, что ему открыла Париса? И какие у него намерения?
Рэйну-то Нико не убьет. Растения, змеясь, отползли прочь, зашипели от злости при мысли о том, что кто-то на нее вообще покусится. С практической точки зрения о таком едва ли кто-то задумывался: Рэйна не была ни первым, ни последним кандидатом, выпадая из списков потенциальных целей и жертв. В глубине души все обладали равными амбициями – каждый жаждал чего-то, – а вот полярности группы замыкались на людях, несоответствий которых никак не исправить. Наличие Парисы подразумевало существование Каллума, и этого напряжения остальные не понимали. Непривычные к тому, что всегда существует два полюса, остальные вынуждены выбирать.
Потом Рэйна посмотрела на Парису и прикинула варианты. С одной стороны, она бы от Парисы избавилась с радостью. С другой, Париса свою игру вела хорошо; вряд ли кто-нибудь сумел бы убедить Тристана или Либби ее убить. Нет, Либби вообще можно и не учитывать. Уж больно она капризная, никого сама не выберет. Разве что Каллума. Такое возможно. В конце концов астральная смерть Парисы встревожила Либби больше других.
Вспомнив упомянутый инцидент, Рэйна снова взглянула на Каллума, присмотревшись уже повнимательней. Растение у него за спиной задрожало, и Рэйна нахмурилась в знак согласия. Каллум и их всех тревожил, даже простейшие формы жизни это ощущали. Каллум – очевидный выбор, но единогласию мешает одно препятствие. Тристан. Захочет ли он убить Каллума? Нет, очень вряд ли, и потому-то Каллум с таким постоянством его проверяет.
Инцидент со смертью Парисы как будто расколол остальных на партии – на тех, кого он встревожил, и тех, кого нет, – а Тристан стоял посередине.
Может, взять и от Тристана избавиться?
Париса посмотрела на нее, выгнув бровь. Что-то Рэйна расслабилась; как-то уж больно грубо допустила эту мысль.
«Только не делай вид, будто знаешь, что такое настоящая дружба, – мысленно ответила она Парисе. – Ты бы обратилась против друга при первой удобной возможности».
Париса улыбнулась уголком рта. Слегка пожала плечами – не соглашаясь, но и не отрицая ничего, – и снова посмотрела на Далтона. Тот как раз начал обсуждать проклятия разных форм сознания, но тут позади него открылась дверь и на пороге неожиданно показался Атлас.
– Не смею вас перебивать, – запоздало произнес он.
Атлас, как обычно, был одет в деловой костюм. Видимо, вернулся с некой встречи. Рэйна, которая никогда не занимала пост Хранителя элитного тайного общества, понятия не имела, в чем состоят его рутинные дела. Атлас между тем снял с предплечья зонтик и поставил его у двери, прислонив ручкой к косяку.
Сперва это было даже нормально. Когда кандидаты приступили к занятиям, Атлас присутствовал каждое утро, но, как и Далтон, отступил немного, стоило классу освоиться. Однако сегодня его появление ощутимо изменило химию в комнате.
Далтон кивнул в знак приветствия и уже хотел продолжить оглашать список рекомендованной литературы, но тут Либби робко подняла руку.
– Простите, сэр, – обратилась она к Атласу, – раз уж вы тут, я бы хотела спросить, будем ли обсуждать детали инициации?
Все в комнате замерли.
Далтон застыл, точно робот, которого закоротило. Нико обмер. Правда, обмер он особенным образом – словно бы вспомнив нечто важное, скажем, о включенной дома духовке. Тристан смотрел прямо перед собой, делая вид, будто не слышал вопроса (фиг там), а Каллум давил в себе смех, будто бесконечно проигрывал в уме этот момент, выжимая из ситуации весь юмор.
Меньше всех поразилась Париса – видимо, знала, что Либби скажет, еще до того, как та открыла рот. Она же телепат. Впрочем, никто, наверное, в комнате не сомневался: какие-то секреты есть и у Парисы.
Только Либби оставалась с пустыми руками.
– Мы здесь уже почти год, – напомнила она. – И всех уже успели навестить члены другой организации, не так ли?
Никто ничего не подтвердил, но это ее, видимо, не смутило.
– Вот я и подумала: не пора ли сказать, что дальше? – настороженно озираясь, спросила Либби. – Будет какой-нибудь экзамен или…
– Простите за краткость, – произнес Атлас. – Вам как группе предстоит к концу месяца выбрать, кого из однокашников следует элиминировать. Детали же пока обсуждать еще рано.
– Вот как? – нахмурившись, спросила Либби. – А впечатление такое, что…
– Общество неспроста улаживает дела определенным образом, – перебил Атлас. – Пока это может смущать, но я не позволю спешке перевесить важность принятой нами методики. Боюсь, эффективность организации – это лишь одна из многих наших забот.
Ясно было, что больше никаких ответов Либби не получит. Не менее ясно читалось ее недовольство неведением.
– О. – Она скрестила руки на груди и обратилась к Далтону: – Прошу прощения.
Далтон без особого энтузиазма вернулся к лекции, и остаток дня все шло по накатанной.
Впрочем, для Рэйны тот день отметился монументальным достижением. Теперь она точно знала: в потемках блуждает одна только Либби. А значит, если остальные знакомы с условиями посвящения и до сих пор не покинули класс, они втайне пришли к тому же заключению, что и Рэйна.
Все они готовились убить – и неважно кого. Пять стрел были не только смертельно остры, но и наложены на тетиву.
