– Архивы, – произнесла она, запоздало вспомнив о сестре. – Кто следит за тем, что нам можно выдавать?
Атлас поднял взгляд и долго, изучающе смотрел на нее.
– Библиотека и следит.
– С какой стати мне в это верить? – спросила Либби и тут же, охваченная жгучим разочарованием, добавила: – С какой стати мне вообще вам верить?
Атлас никак не изменился в лице.
– Я не управляю архивами, мисс Роудс, если вы об этом. Есть много чего, к чему и у меня нет доступа.
Либби никогда бы не подумала, что доступ в архивах – дело принципа и личности. Она представляла, как получит ответы на неразрешимые вопросы, добиваясь чего-то, а не одним фактом своего существования.
– Но это же ваше Общество!
– Нет, – поправил Атлас. – Я один из Хранителей. Я не владею Обществом и не управляю им.
– Кто тогда управляет? – вспылила Либби.
Атлас слегка, равнодушно пожал плечами.
– Разве стрела не может направлять саму себя?
Отвечать Либби не стала. Вместо этого она резко развернулась и разочарованно устремилась к лестнице, а там направилась к себе в комнату.
В коридоре галереи она столкнулась с тем, кто в этот момент выходил из-за угла. Не увязни она так в своих мыслях, заметила бы его приближение заранее. А так…
Тристан удержал ее от падения, ухватив за плечи.
– Ты Парису не видела? – спросил он, а Либби, из-за того, что была в крепко расстроенных чувствах – человек она, мать вашу, или кто? – подняла на него сердитый взгляд.
– Иди на хер, – ядовито ответила она.
Тристан ошеломленно моргнул.
– Что?
– Ты все знал. – А, так вот в чем дело было. Испытав запоздалое озарение, Либби внезапно осознала всю силу своего негодования. – Эти твои дурацкие гипотетические проблемы с вагонетками… Ты все время знал правду, да? – обвиняюще бросила она. – А мне не говорил.
– Знал… – Он осекся, присмотревшись к выражению ее лица. – В смысле, про…
– Да. Про смерть, убийство, чтоб его.
Тристан вздрогнул, и на мгновение Либби переполнила ненависть, отвращение к нему.
– Я не… – Она умолкла, охваченная мучительной болью, не в силах – да и не желая – искать никакие грани, разницу между «не могу» и «не стану». – Не могу я и не стану…
– Роудс. – Тристан не отпускал ее. – Да, я должен был тебе рассказать. Понимаю, ты злишься…
– Злюсь?
Она не то чтобы не злилась, хотя вряд ли это было подходящее слово. В ней и правда что-то зрело, как нарыв, и это, возможно, даже был гнев. Либби уже давно научилась управлять своими магическими импульсами, держать их в узде, однако сейчас в ней вспыхнула искра, запахло дымом.
– Уж поверь, Тристан, «злость», – закипая, произнесла Либби, – даже близко не описывает…
– Никто из нас вообще не знает, сколько у этого Общества власти, – напомнил Тристан, понизив голос до шепота, как заговорщик, хотя в коридоре больше никого не было. – Думаешь, можно вот так взять и выйти? Уж поверь, я знаю, что такое вербовка, знаю, чем учреждения отличаются от сект. Так вот, здесь невинностью даже не пахнет. Уйти тебе не дадут.
Он, может, и не всполошился, а вот Либби успокаиваться отказывалась.
– Тогда зачем? Зачем это делать?
– Ты сама знаешь. – Тристан поджал губы.
– Нет. – Либби стало тошно. – Скажи, зачем это вообще кому-то делать? Ну скажи…
– Роудс…
– Нет. Нет. – Она сама не знала, откуда в ней это безумное пламя, но исступленно ударила Тристана кулаком в грудь. А он терпел наказание, продолжая крепко держать ее за плечи.
«Вот и славно, – сокрушенно подумала Либби, – он заслужил».
– Ты с ними, да? – Слова камнями сорвались с холодных, онемевших губ. – Для тебя это не имеет значения, ведь это же пустяк. Для тебя и секс – пустое. Все это игра – просто игра! И что тогда убийство? Что такое жизнь по сравнению со всем этим? Общество – отрава, – бросила Либби в припадке гнева, такого острого и сильного, что он, достигнув пика, внезапно схлынул.
Тристан сжимал ее плечи уже не так крепко, и Либби – изможденная и испуганная, охваченная яростью и чувством благодарности – уронила голову ему на грудь. Услышала, как бьется его сердце, стучит, подобно часикам на каминной полке. Время замедлилось и остановилось.
– И они пичкают нас ядом, – подавленная, пробормотала Либби, – понемногу, с каждым разом увеличивая дозу, лишают нас чувств. Ждут, пока мы станем слепы, глухи и холодны ко всему…
Тристан взял ее за руку и, не говоря ни слова, провел через раскрашенную комнату, за угол и увлек к себе в комнату. Либби, едва не влете в внутрь, покачиваясь, встала у камина, а Тристан закрыл дверь и уставился на ручку.
– Что вообще происходит, Роудс? – спросил он, не поднимая головы.
Либби закрыла глаза.
«Спроси себя, откуда приходит сила, – раздался в голове голос Эзры. – Если не видишь источника, не доверяй ему…»
«Не говори мне, кому доверять!»
– Роудс.
Тристан подошел ближе, а Либби не могла решить, хочет ли она этого.
– С какой стати нам подчиняться? – Ее голос прозвучал по-девчоночьи тонко. – Зачем?
– Затем, Роудс. Посмотри кругом и поймешь.
– На кого смотреть? На что?
Тристан молчал, и Либби с горечью признала, что и не ждет ответа.
Атлас правду говорил: еще никогда она не ощущала в себе столько силы. Неважно, с чем Либби родилась или что ей даровано, – оказавшись тут, среди других кандидатов, она получила возможности, шансы намного превзойти саму себя. Пределы способностей казались далекими – не дотянуться; вокруг пульсировало море энергии, Либби росла и не знала, когда остановится, и вместе с тем уже забыла, какой была до этого. Она не помнила себя прежнюю и не могла сказать, кем станет.
– На чьей ты стороне, Тристан? – Либби, задыхаясь, вынырнула из моря сожалений, испуганная тем, что вообще спросила об этом. Однако ее переполняла желчь, ее мутило. Она вздрогнула, охваченная муками неведения. Сил терпеть почти не осталось.
– Не знаю. – Голос же Тристана звучал механически, уравновешенно. – Может, и на твоей. Не знаю. – Он не к месту рассмеялся, но этот его смех отражал ее собственное смятение. – Ты знала, что Каллум на меня влиял? Не скажу сколько, как сильно, как долго, но это так. Ты знала?
Да. Очевидно же.
– Нет.
– Я думал, что управляю собой, но оказалось иначе. – Тристан обернулся. – А ты?
Нет. Даже сейчас она собой не владела.
Тристан хотел еще что-то сказать, а Либби сглотнула.
