Тристан застыл. Рука, в которой он стиснул нож, дрогнула.
– А еще я знаю, что это невыполнимо, – сказал Каллум.
Молчание.
– Убери нож, – велел Тристану Каллум. – Ты меня не зарежешь. Идея была хороша, – добавил он, – кто бы ни послал тебя… Скорее всего, это Роудс, – подумав, сам себе ответил он, а когда Тристан не возразил, то пожал плечами. – Хорошая была задумка, но… просто неосуществимая.
Каллум ждал, пока Тристан соберется с духом.
– Я мог бы тебя убить, – сказал наконец тот. – Ты заслужил смерть.
– О, это наверняка. Но умру ли я?
Молчание.
Где-то тикали часы.
Шумно сглотнув, Тристан оттолкнул Каллума, достал спрятанный в кармане нож и бросил его на пол.
– Роудс ты не убьешь, – хрипло проговорил он.
– Ладно.
– И Парису тоже.
– Ладно.
Тристан сжал губы.
– А еще ты не прав.
– В чем? – Какая разница? Он ведь не ошибался.
– Во всем.
Между ними снова повисло молчание. Изможденный, опустошенный, Тристан – которому исцеление требовалось куда больше, чем он полагал, – схватил со стола виски и залпом выпил. Каллум посмотрел, как влажно блестят его смоченные спиртным губы.
– Ну, так и кто умрет? – спросил Тристан.
Ну наконец-то. В кои-то веки он задал верный вопрос. Каллум поднял с пола нож и в тишине посмотрел на него. Полюбовался отблесками огня на лезвии.
– Так уж получилось, – тихо проговорил Каллум и посмотрел в глаза Тристану, – что я убью тебя.
Мгновение – и тишину пронзил вопль.
Часть VIII. Смерть
Либби
– Мужчины исключены по умолчанию, – сказала Либби, уткнувшись лицом в колени. Она сидела, сгорбившись и подобрав ноги, на стуле рядом со столом Нико. – Общество? Оно было основано мужиками, это я точно говорю. Убить кого-то ради посвящения? Такое только мужику в голову взбредет. Только мужику. – Она поджала губы. – Мужчины, в теории, – это катастрофа. В качестве идеи я их однозначно отвергаю.
– Если бы ты еще говорила именно то, что думаешь, – протянул Нико, слушавший ее вполуха. При этом он, завязав себе глаза, метал ножи в шкаф. Зачем только? Типа готовился к внезапному вторжению, хотя Либби и напомнила ему, что делать это поздновато (в смысле, они и так уже готовы, да и вряд ли на них еще нападут). На самом же деле Нико просто нервировала ситуация, которую он не мог контролировать, вот он и пытался образно заколоть ее. И хотя Либби его прекрасно понимала, Гидеона было жаль: он все четыре года обучения в НУМИ выглядел невыспавшимся. Явно натерпелся от соседа, которого ничто – и уж тем более рассвет – не остановит.
Нико вытянул руку, изучая силы в комнате.
– Левитни-ка ее, – сказал Нико. – Лампу.
– Лампу-то за что, Варона?
– Я ее потом починю.
– Правда, что ли?
– Да, – раздраженно ответил он.
Либби закатила глаза, но потом все же сосредоточилась на силах тяготения, окружающих светильник. Не первый раз она жалела, что не воспринимает все как Тристан. Прежде Либби и не задумывалась, можно ли верить зрению, но теперь постоянно в этом сомневалась. Сейчас магия Нико чувствовалась как невидимые волны: с их помощью он расширил горизонт восприятия. Узнавал, где какой предмет в комнате, просто наполнив ее и оценив размер лакун.
Относительность. На самом деле то, что образовало эту самую пустоту, состояло из крохотных частиц. Тристан их видел. Либби – нет.
И ее это бесило.
– Стой, – сказал Нико. – Ты снова меняешь воздух.
– Не меняю я его, – возразила Либби. – Я этого не умею.
А вот Тристан, наверное, умел.
– Стой, – снова произнес Нико, и ваза треснула. Нож так и оставался у него в руке.
– Поздравляю, – проворчала Либби, а Нико сдернул с глаз повязку и посмотрел на нее с тревогой.
– Что случилось с Фаулером?
Либби вскинулась:
– Что ты вечно приплетаешь Эзру?
Нико пожал плечами.
– Не нравится он мне.
– О нет, – картинно взмолилась Либби. – Как мне теперь жить-то без твоего одобрения?
– Роудс. Твою налево. – Нико отбросил нож и жестом подозвал ее ближе. – Идем. Сыграем как в НУМИ.
– Стоп, не хочу играть с тобой. Иди найди себе другую игрушку.
– В чем дело-то? – снова спросил Нико.
Ни в чем.
– Мы расстались.
– Ладно, и…
– И все. – Как она и сказала, ничего.
– Э-э, – протянул Нико. У него был особенный дар всего одним звуком изображать целое представление о бесконечной природе страдания.
– Что ты хочешь от меня услышать, Варона? Что ты был прав?
– Да, Роудс, конечно. Всегда.
Справедливо. И она попалась на уловку Нико.
Наконец, не в силах больше сидеть, Либби встала. И то, что сделала она это по собственной воле, а не по велению Нико, показалось ей особенно важным.
– Ты не был прав! – резко возразила Либби, уверенная, впрочем, что ее слова для Нико – пустой звук. Нико де Варона жил в своей реальности, которую, наверное, и Тристан не понял бы. – Эзра не… посредственный. Или что ты там про него постоянно говорил.
– Он серенький, – в лоб сказал Нико. – А ты нет.
– Никакой он не с…
Она осеклась, сообразив, что сосредоточилась не на том.
– В твоих устах это звучит как комплимент, – еле слышно пробормотала Либби, а Нико в ответ скорчил гримасу, которой как бы велел заткнуться и одновременно напомнил о том, что это он и имел в виду.
– Твоя беда в том, Роудс, что ты даже не понимаешь, какую опасность представляешь. Ты хочешь себя проявить, отлично, но это ведь не тяжелая борьба. Ты и так наверху. И еще ты почему-то не видишь рафинированного идиотизма в том, что выбрала человека, который делает тебя… – Он помолчал, подбирая нужное слово. – Скучнее.
– Ты наконец-то признал, что я лучше тебя?
– Ты не лучше меня, – на автомате возразил Нико. – Просто ищешь не там. Ты как будто ищешь, не знаю, другие части, что ли.
Либби сморщилась.
– Другие части чего?
– Мне-то откуда знать? Себя, наверное. – Он тихонько хмыкнул, а потом добил ее, сказав: – Короче, нет никаких других частей, Роудс. Нет больше ничего. Только ты.
– Что это значит вообще?
– Ты либо целая, либо нет. Хватит искать. Все, мать твою, уже здесь, – высказал он, хватая ее за руку и чуть не кидая ей же на грудь. Либби в ответ сердито посмотрела на него и, чувствуя себя оскверненной, высвободилась. – Ты либо довольствуешься этим, либо тебе всего будет мало.
