Что-то частично заблокировало мои дыхательные пути. Как будто меня душили. Я судорожно втянул воздух со звуком, который вы наверняка слышали в фильмах: персонаж издает его, если слишком долго находился под водой, но вырвался наконец на поверхность и может сделать победный вдох. На языке медиков это называется «стридор». В Голливуде хватает одного такого болезненно-задыхающегося звука, чтобы показать, насколько опасной была ситуация, а после герой дышит как обычно. Не мой случай. Я снова закашлялся. И, что гораздо хуже, еще не успел набрать достаточно воздуха для этого. Я отчаянно вдохнул снова. Закашлялся слишком рано. Вдох. Кашель. Вдох. Кашель. Вдох. Механизмы, встроенные в мою ДНК, отдали приказ паниковать.
Франсис круто свернул на обочину и резко затормозил. Кашель. Вдох. Мой стридор уже заметно ухудшился – теперь это были короткие болезненные стоны. Кашель. Франсис вытянул правую руку и потянулся к бардачку за бутылкой воды. Вдох. Открутил крышку. Кашель. Повернулся ко мне и схватил левой рукой за волосы. Вдох. Оттянул голову назад. Кашель. Подождал, пока я кое-как вдохну, силой просунул мне в рот горлышко бутылки и, стоило мне слабо кашлянуть (воздуха оставалось только на жалкое шипение), влил в горло немного воды. Большая ее часть оказалась у меня на коленях, оставив неприятное ощущение – будто я обмочился.
Но несколько капель мне все же удалось проглотить. Так, в первый раз за последние две минуты, я смог сделать чуть более глубокий вдох. Я все еще задыхался, но легкие уже не разрывало от боли, огонь в груди уже не жег с такой силой. Франсис влил мне в рот еще немного воды. Я с трудом различал его успокаивающее бормотание. Бесконтрольные приступы кашля стали контролируемыми сразу, как только я смог сделать достаточно большой глоток. Стридор продержался чуть дольше, постепенно превратившись из судорожного хрипа в болезненные стоны, а затем – просто в порывистые вздохи.
Первый раз с момента, когда поставили диагноз, я почувствовал растерянность. Клинический шок. Мне было холодно, страшно, по спине ползли струйки липкого пота. А если бы Франсиса не оказалось рядом? Если бы мы были дома и он сидел на первом этаже, а я не смог бы даже его позвать? Если бы у нас в машине не было бутылки с водой?
– Что это было?
В его голосе звучала забота. Сострадание. Беспокойство.
– Я не мог дышать!
– Это я заметил. Но почему?
Хороший вопрос. Хороший вопрос для исследования. Обдумывая ответ, я почувствовал, как успокаиваюсь.
– Знаешь, в глубине горла есть мембрана, которая перекрывает трахею, чтобы пища не попала в дыхательные пути? Она называется надгортанник. Так вот, я почувствовал на нем что-то: капельку слюны, или хлебную крошку, которая отклеилась от зуба, или еще какую-то мелочь – неважно. Я почувствовал, как она раздражает горло, и не мог перестать кашлять, не мог избавиться от нее и дышать тоже не мог.
– Мы знали, что это рано или поздно случится.
Он сказал это спокойно, констатируя факт. Без иллюзий.
– Да, но я не думал, что все начнется так скоро и начнется так. Дисфагия обычно начинается с проблем с глотанием или потерей контроля над рвотным рефлексом.
– Ну, с контролем рвотного рефлекса у тебя никогда проблем не было. Предлагаю вернуться и продолжить поездку завтра. Ты выглядишь бледным.
– Если ты не против.
Он тут же нажал кнопку зажигания:
– Конечно!
Пока Франсис разворачивал машину, пытаясь мягко убедить собравшихся на другой стороне дороги овец слегка посторониться, я задумался о том, насколько чаще в последнее время говорю «извини» и «спасибо». Мы ехали через Дартмур обратно, на поверхности моря впереди играли солнечные блики, а я все гадал: как кого-то может возбуждать удушение?..
– Давай попытаемся еще раз!
Этот разговор состоялся на следующий день. На полпути с крутого холма Франсис осторожно съехал с дороги на относительно ровный участок, объехал особо угрожающий валун и остановил машину так, чтобы перед нами открылся вид на долину: пасущиеся неподалеку пони, стадо коров в холмах примерно в километре от нас. Внизу виднелась деревушка Уидеком-ин-те-Мур, над которой возвышался шпиль церкви Святого Панкратия, до нелепого высокой и при этом прекрасной. Выключив двигатель, Франсис открыл все окна, и несколько минут мы просто сидели и слушали, что происходит вокруг. Звук трактора в отдалении. Редкое мычание. Блеяние. Нарастающее, а потом затихающее жужжание пролетевшей мимо пчелы. Спокойствие.
– Итак, ты будешь разговаривать как робот…
– Как киборг, вообще-то.
– Ладно. Итак, ты будешь разговаривать как киборг, создашь кибернетический аватар, освоишь виртуальную реальность и будешь использовать искусственный интеллект, чтобы управляться с предметами. Но как именно, за вычетом этого, ты собираешься изменить мир?
К счастью, теперь у меня было уже достаточно времени и я привел мысли в порядок.
– Смотри, то, о чем мы уже говорили, раскладывается для меня на три очевидных направления исследования: возможность быстрой устной реакции, сохранение личности и, за неимением лучшего термина, виртуальная свобода. Думаю, есть еще четыре…
– Четыре?!
– Они очень простые. Важно то, чем они различаются. Во-первых, так называемая механическая мобильность – это довольно очевидный шаг.
– Ты станешь роботом.
– Не совсем. Роботом станет ЧАРЛИ.
До приезда недавно заказанного инвалидного кресла оставалось еще несколько месяцев, но я уже окрестил его именем ЧАРЛИ – аббревиатурой его назначения
[12]. ЧАРЛИ должен был стать моим кибернетическим экзоскелетом, призванным улучшать жизнь и перемещать меня с помощью кибернетики и достижений робототехники. Основой служила вертикальная электрическая инвалидная коляска, но я убедил компанию-производителя Permobil помочь нам превратить ее в нечто совершенно потрясающее. В моих мечтах ЧАРЛИ должен был стать однажды механическим телом Питера 2.0.
– Рано или поздно у меня откажут руки, я и сейчас уже чувствую, как постепенно теряю чувствительность в мизинце. Будем реалистами: спустя примерно год я уже не смогу управлять ЧАРЛИ через джойстик. Значит, ему придется взять на себя куда больше ответственности. Но тут, как и в случае с тремя остальными направлениями исследования, основное препятствие – скорость системы отслеживания движений глаз. Именно поэтому ЧАРЛИ придется наделить огромным запасом автономности в перевозке меня с места на место – автономности, которой раньше обладало мое тело.
– Да, ты говорил недавно что-то про делегирование: как твой мозг делегирует задачу при ходьбе.
– Точно. Я говорил о том, как использовать искусственный интеллект для перемещения моего аватара в виртуальной реальности. Но ты абсолютно прав. В нашей реальности все будет точно так же. И обеим системам для правильного функционирования понадобится очень много программного обеспечения. Механическая мобильность – испытание искусственного интеллекта на колесах.
