– Для меня в первую очередь важно даже не то, работают или не работают ваши неписаные правила. Важно, что наша компания не должна этим заниматься.
Сказав это, Патрис снова сел. Встал Майкл, наш управляющий. Он поблагодарил меня – «нашего местного безумца» – за «вдохновляющий» доклад, и встреча закончилась. Я собрал слайды, подготовленные для проектора, и уже собирался подняться обратно на девятый этаж, когда вошел Брюс, мой наставник. Он тоже был старожилом компании, вице-президентом, фактически директором-распорядителем, хотя его должность называлась иначе. Неизменно вспыльчивый педант и перфекционист, он ненавидел тексты без структуры, жил с грозной дамой, первой в истории женщиной, ставшей партнером в престижной консалтинговой компании McKinsey, и готовился к выходу на пенсию. Я очень любил и уважал его.
– Обсудим твое выступление? – негромко предложил он.
Пока мы шли в кабинет Брюса, я пытался подстроиться под его медленный широкий шаг, чтобы не казаться слишком суетливым рядом с ним. Потом он махнул рукой, указывая на одно из кресел, а сам занял второе.
– Не придавай словам Патриса особого значения. Он гений, но никак не может поверить, что есть люди настолько же гениальные или вовсе способные затмить его интеллектом.
– Но я ведь из его отдела, а неписаные правила только усилят доверие к нашей работе.
– Видишь ли, это пришло в голову не ему. Поэтому он и не считает твою идею достойной внимания.
– Простите, но, если все так и есть, это смешно. Он меня унижает, и я перед таким человеком не склонюсь.
– Успокойся, успокойся, не нужно сразу палить из всех орудий. Попробуй лучше продать эту идею кому-нибудь из клиентов. Нет ничего более убедительного, чем деньги, которые ты можешь принести компании!
– Но он не дает мне общаться со своими клиентами!
– Так поищи их сам, где-нибудь еще. Тебя ведь уже позвали в British Petroleum. Как продвигаются дела?
– Никак. Прошло уже много времени. Мой контакт говорит, что этот вариант все еще рассматривается, но они «обсуждают возможности», а разрешений требуется очень много.
– Возможно, твой контакт осторожно спускает все на тормозах, но пока рано судить. Однажды ты проведешь большую сделку. А это повлияет на твое положение в компании. Перестанешь быть «изобретательным безумцем», – Брюс улыбнулся, цитируя слова Майкла обо мне, но и отмежевываться от них не стал. – И станешь потенциальным младшим партнером.
Несколькими неделями ранее мы уже обсуждали наедине, что я и Джарвис, еще один сотрудник немного постарше, стали кандидатами на рассмотрение при ежегодном голосовании, которое должно было состояться через пару месяцев. Шансы у меня даже при благоприятном стечении обстоятельств оставались ничтожными.
– Я особенно на это не рассчитываю.
– А я уже говорил и повторю еще раз: если выиграешь этот раунд, станешь самым юным младшим партнером в истории компании, так что не стоит слишком увлекаться. И я все же предложил твою кандидатуру только потому, что уверен: у тебя есть шанс.
– Очень благодарен вам за это.
– Моя работа – следить, чтобы повышение получали подходящие старшие консультанты. – Он умолк, а когда заговорил снова, очень тщательно выбирал слова; и то и другое было для него нехарактерно. – Именно поэтому меня печалят слухи о твоей личной жизни.
Неписаные правила
Я будто снова вернулся к тому приснопамятному «небольшому разговору» с директором школы. Мы с Брюсом никогда не обсуждали мою личную жизнь. С другой стороны, сейчас я гораздо более открыто, чем в школе, говорил о своем выборе, прямо отвечая, что я гей, любому из коллег, кто задавал этот вопрос. Брюс просто не спрашивал. Не спрашивал и Майкл. При этом я дружил с их секретаршами (особенно с Хелен, личной помощницей Майкла) и обе они были вполне посвящены в подробности моей личной жизни. Поэтому я предполагал, что о ней знают и их руководители – из кратких пересказов, о которых просто предпочитают не упоминать. До того дня я был уверен: ни Брюс, ни Майкл не имеют ничего против.
– Пускай этот разговор останется между нами. Я не хочу, чтобы ты что-то менял. Но и игнорировать то, какие беседы Джарвис ведет с партнерами о твоей кандидатуре на повышение, не могу.
– Что?
Брюс добродушно отмахнулся, призывая меня успокоиться.
– Похоже, он вбил себе в голову, что должность младшего партнера может получить только один из вас и это будешь не ты.
Меня это даже не удивило. Джарвис всегда производил впечатление навязчивого уличного торговца, который прошел курс ораторского мастерства и превратился в не менее навязчивого трейдера на Лондонской фондовой бирже.
– И что именно он говорит о моей личной жизни?
– Ничего плохого. Ничего конкретного. Только намеки. Подозрения. Думаю, ты и сам понимаешь.
– Нет, не понимаю.
На самом деле я догадывался.
– Например, такое: «Понимаю, в данном случае проблема во мне, а не в Питере, но как же меня беспокоит его образ жизни. Знаю, это его личное дело и к работе отношения не имеет. К тому же он невероятно талантлив и очень помогает фирме. Но я не могу не думать о том, как отреагируют на это наши клиенты. Неважно, как мы относимся к Питеру и его жизненному выбору: на первом месте должно стоять отношение клиентов». Для Джарвиса это довольно продуманный ход, – Брюс был невысокого мнения об уме Джарвиса. – Получается, он изображает из себя мать Терезу, пока исподтишка вонзает тебе в спину отравленный кинжал.
Умно. Мы с Брюсом сошлись на том, что я ничего не смогу с этим поделать, разве только продолжу преуспевать в работе. На этом наше совещание закончилось, и я вернулся на девятый этаж, особенно отчетливо осознавая: кабинет Джарвиса – на шестом.
Чувствуя себя опустошенным, я все же погрузился в презентацию, которую должен был делать на следующий день в Дублине для клиента, и пару часов доводил ее до ума. Потом в дверь заглянула секретарша. Сложив в мою папку несколько документов, она сообщила:
– Только что звонили с факса, сказали, что им передали для вас письмо. Наверное, срочное. Но посыльный убежал за бумагой, она как раз закончилась. Вам еще повезло: мне сказали, аппарат начал пищать сразу после того, как распечатал ваше письмо. Ну да не важно. Оно внизу, но никто не может принести его, тогда у аппарата никого не останется. Мне сходить или это может подождать? Просто я сейчас заканчиваю вносить ваши финальные правки, а меньше чем через час уже уйду, у меня снова встреча с тем итальянцем, а на сборы дома мне понадобится не меньше получаса, и…
– Вы знаете, от кого письмо?
– Да, конечно. От British Petrolеum.
Уже вскочив на ноги и проскользнув мимо нее, я заверил:
– Заберу сам, не беспокойтесь.
Устремившись было к лифту, я быстро сменил курс и скатился по запасной лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, и ворвался на стойку регистрации шестого этажа.
