Тишина растворяется, обращаясь в череду перешептываний. Я остаюсь стоять на коленях, ожидая вердикта и уставившись на мраморный пол, сияющий в свете сотен фонарей.
К моему удивлению, отвечает Киша:
– Ваше Императорское Величество, вы добрый и справедливый правитель. Девочка узнала, что является целительницей душ, всего несколько недель назад, и, как сказал Его Императорское Величество, со времен самой Сури никто не встречал целителя душ. У нее нет никаких способов для изучения собственного ремесла. Однако я уверена, что благодаря вашей поддержке она станет самой верной вашей слугой.
Я пытаюсь скрыть негодование, вызванное тем, что от меня ожидают службы императору. Я даже не ньювалинский шаман. Я эвейвианка, рожденная шаманом. Ничего не изменится лишь потому, что они решили, что я целительница душ. Я не вещь, которую кто-то может просто-напросто присвоить.
– Девушка рядом с вами является вашим фамильяром, не так ли? – спрашивает император. – Тогда вы могли бы показать нам, что почти здоровы. Мой личный лекарь сказал мне, что вам удалось сдержать распространение ее инфекции.
И снова новая волна перешептываний прокатывается по толпе, на этот раз громче, чем раньше. Я стискиваю зубы, потому что моя злость, похоже, побеждает страх. Он с таким же успехом мог рассказать всей Ньювалинской империи, что Саенго является моим фамильяром. Киша сказала, что причинение вреда фамильяру другого шамана считается смертельным грехом, однако я не готова поверить в то, что каждый здешний шаман разделяет эту точку зрения, и уж тем более враги рода Ялаенгов.
Мне хочется отказаться и напомнить императору, что мы с Саенго не его слуги, и даже если бы мы служили ему, мы не животные, выдрессированные выступать по команде их хозяина.
Однако лучше для нас пережить этот вечер, поэтому я говорю:
– Разумеется, Ваше Императорское Величество.
Медленно поднимаясь на ноги, я поворачиваюсь к Саенго. Она выглядит спокойной, однако ее страх и злость прокатываются эхом через ментальный мост между нами. И несмотря на все это она тянется к моим рукам, неподвижно висящим вдоль тела.
– Все в порядке, – шепотом говорит мне Саенго.
Гнев наполняет меня. Сплетни о сегодняшнем вечере разлетятся по всем землям, и все, кто считает меня угрозой, теперь узнают, на кого объявлять охоту. Я не смогу скрыть Саенго от других так же, как остальные шаманы прячут своих фамильяров. Она мой друг.
Мое ремесло тут же отзывается на эмоции, разливаясь жаром под кожей. Я чувствую каждую душу вокруг нас. Мои руки сжимаются на руках Саенго, когда я заставляю себя снова проглотить гнев.
– Целительница душ, – снова обращается ко мне император. По тону его голоса я понимаю, что это последнее предупреждение.
Кивая головой, я расслабляю пальцы и осторожно прижимаю их к груди Саенго, к месту над шелковым воротом ее платья. Я закрываю глаза, чтобы не видеть таращащихся окружающих, когда по моему телу прокатывается тепло, и Саенго замирает.
Когда все позади, в саду царит тишина. Саенго поправляет наряд, проводя по нему ладонями, потом мы поворачиваемся к императору с императрицей и покорно опускаем головы.
– Поразительно, – произносит императрица Лирин. – Спасибо вам, целительница душ. Вы благословили нас этим вечером.
– Согласен, – говорит император; теперь, когда его указ выполнен, он доволен. Я стискиваю зубы от негодования. – Храм света в вашем распоряжении. Постарайтесь выучиться как можно скорее.
– Ваше Императорское Величество, вы очень великодушны и добры, – говорю я, снова кланяясь. Несмотря на румяна, жрица Мия выглядит бледной и немного растерянной, ее накрашенные губы поджаты.
Я делаю шаг назад, надеясь поскорее уйти. К счастью, император нас отпускает.
Мы с Саенго выходим из мраморного дворика и быстро исчезаем за скульптурной изгородью, окружающей императорский сад. Шаманы глядят на меня круглыми глазами. Некоторые хотят подойти. Я хватаю Саенго за руку, уволакивая ее в рощицу деревьев гинкго, где двое шаманов сидят на каменной скамейке, попивая вино. Мы скрываемся от жрицы Мии, а затем прячемся за фонтаном, чтобы избежать шамана, который явно не прочь с нами поговорить.
В конце концов мы оказываемся в тихом местечке между двумя живыми изгородями, где почти нет фонарей и царит полумрак. Усаживаясь на траву, мы поправляем юбки, чтобы не испачкать их.
– Давай больше не будем так делать, – говорит Саенго, обмахивая рукой лицо.
– Согласна. В следующий раз, когда император захочет с нами встретиться, просто скажем, что нам некогда.
Саенго хлопает меня по руке, и шелковый край накидки, прикрепленный к браслету, развевается следом за ее движением. Сердце еще стучит как бешеное у меня в груди, магия и кровь курсируют по венам.
– Ты в порядке? – спрашиваю я, взяв Саенго за руку. – Прости за то, что случилось. – Пусть будет проклят император и его наглое обращение с тайнами Саенго.
– Нам не удалось бы скрывать правду вечно. На севере были свидетели, помнишь? Рано или поздно все все равно узнали бы.
– Я был уверен, что ты воткнешь в кого-нибудь нож, – раздается голос.
Я поднимаю голову и вижу Тейерна, перегнувшегося через изгородь и глядящего на нас с усмешкой.
– Именно так ты обычно решаешь проблемы, – добавляет он.
Я слишком рада его видеть, чтобы обижаться на язвительные комментарии. Поднимаясь, я отвечаю:
– Мне нужно с тобой поговорить.
Его белоснежные брови ползут вверх.
– Уже догадался, – говорит он, – однако полагаю, что дал ясно и четко понять, какие между нами взаимоотношения, когда мы разговаривали последний раз.
– И все же ты здесь, очарователен, как и всегда, – произношу я, прежде чем успеваю остановить себя.
Саенго недовольно смотрит на меня, затем на Тейерна, а потом говорит:
– Прошу простите ее, хлау Тейерн. Уделите нам лишь минутку своего времени.
Поморщившись, я киваю и соглашаюсь:
– Да, прости. Однако тебе нужно это услышать.
– Сомневаюсь.
Он бросает быстрый взгляд через плечо на двух шаманов, наблюдающих за нами и нагло перешептывающихся. Тем не менее они не осмеливаются подойти, потому что четверо тенеблагословленных стражников Тейерна стоят рядом, хотя и недостаточно близко, чтобы услышать наш разговор.
– Тогда зачем ты нас искал? – спрашиваю я.
Губы Тейерна изгибаются, и он отвечает тихо, чтобы никто точно не услышал:
– Похоже, на мне проклятие, раз ты оказываешься наименее раздражающим фактором в моей жизни. Сегодня мне пришлось претерпеть столько политических перебранок, что еще на десять лет вперед хватит.
– Хлау Тейерн, нам нужно поговорить, – повторяет Саенго, поправляя накидку и стряхивая травинки с рукава.
