Я продолжаю глядеть на небо, ощущая взгляд Бездушного на себе, ощущая его уверенность в своих словах.
– Вот видишь, – продолжает он. – Мы с тобой не такие уж и разные. Мы оба просто хотим иметь родину.
Меня пробирает дрожь. Его магия, словно сирена, зазывающая меня песней в морскую пучину. Я пытаюсь сосредоточиться на мысленном пламени свечи души Саенго, чтобы отвлечься от всего остального.
Странно, но я не нахожу в себе ненависти к Бездушному. Я не могу ненавидеть его так, как ненавижу королеву Мейлир за то, что она пренебрежительно относится к чужим жизням. Бездушный потерял брата наихудшим из возможных способов, однако я рискую потерять Саенго, если не остановлю его. Пока он жив, его магия продолжает поражать Мертвый лес своим ядом и Саенго продолжает страдать.
Я поднимаюсь на ноги, презирая себя за то, что засомневалась в своих желаниях и целях, пусть даже всего на несколько секунд.
– Я подумаю о твоем предложении, – говорю я.
Я возвращаюсь во внутренний двор, где Тейерн однажды пытался пробудить мое магическое ремесло. Теперь я рада, что ему это не удалось, потому что в противном случае я его убила бы. Полагаю, именно на это и рассчитывал Ронин. Он хотел получить неопровержимое доказательство того, кем я на самом деле являюсь, а заодно получил бы и мертвого казаинского принца, что послужило бы отличным предлогом для развязывания войны.
Когда я поднимаюсь на балкон, выходящий во внутренний двор, меня привлекает какое-то движение неподалеку. Присмотревшись, я вижу маленького бурого сокола, приземлившегося в башне, где расположен птичий вольер. Срываясь с места, спешу к башне. Если только у Бездушного нет тайных союзников, есть лишь один человек, который мог прислать сюда сокола.
Я несусь по пустым коридорам и лестницам, перепрыгивая через две и даже три ступеньки, и вскоре добираюсь до башни. Дверца, ведущая в птичник, обычно закрытая, распахнута, и мне вскоре становится ясно почему. Я вижу слугу, в руках у которого пергамент. На его лбу блестит пот. Увидев меня, он вздрагивает так сильно, что письмо выпадает у него из рук.
Я подбираю письмо и сжимаю его в руке.
– Здравствуйте, – говорю я, – если вы не против, я лично передам ему послание.
Слуга моргает растерянно, словно не понимает, о чем я говорю. Он открывает рот, потом закрывает, а затем наконец-таки выдавливает из себя:
– Пожалуйста, передайте.
– Я уверена, что он не будет против, – добавляю я, тепло улыбаясь. Слуга протирает вспотевший лоб, и в этот момент он похож на человека, которого помиловали за секунду до смертной казни.
Я ухожу и, как только остаюсь одна, разворачиваю пергамент. На нем нет подписи, однако письмо явно написано королевой Мейлир. Она ждет прибытия кораблей с севера, чтобы потом отправиться в Казаин. Она не предвидит трудностей, учитывая, что внимание казаинских кланов по большей части занято их северными границами и разногласиями с Ньювалинской империей.
Я сминаю письмо в руке, раздумывая. Если королева Мейлир ждет прибытия новых кораблей, это может означать лишь одно из двух: либо ей необходима флотилия побольше, чтобы занять реку Ксия, либо прежние ее корабли слишком серьезно пострадали в последней битве на казаинских территориях и ей необходимо подкрепление, пока те корабли чинят. В любом случае это означает, что она вернулась в Эвейвин. Однако вернулась она ненадолго.
Как только королева Мейлир снова ступит на палубу своего корабля, добраться до нее незаметно будет практически невозможно. А мне нужно добраться до нее – и до талисмана Бездушного – до того, как она покинет Вос-Тальвин.
* * *
Я прибыла сюда, чтобы разузнать, как победить чудовище. Вместо этого я увидела душу человека, скрытого за лицом чудовища.
У меня мало времени. Я быстро просматриваю книги по истории талисманов в библиотеке, описывающие времена, когда шаманы впервые выяснили, что из костей можно создавать оружие и обереги. Затем изучаю справочники об известных талисманах, таких как ребро инфернии, которое могло сделать своего владельца невосприимчивым к огненным ремеслам и магии, а также ткацкая корона, которая усиливала магию того, кто ее носил, однако была якобы утеряна в море.
Солнце уже садится, когда я наконец-то нахожу кое-что любопытное в очередной стопке пергаментов. Это некое эссе, написанное шаманским ученым, излагающим теорию о том, что магия является иссякаемым источником.
Каждый шаман и тенеблагословленный обладают в своей душе частичкой падшей богини солнца и той силы, которая была дарована им во времена ее падения. Учитывая, что обладателей магии становится все больше и больше, отголоски былой магии не дуплицируются по наследству. Они разделяются на меньшие частицы, а значит, сила их магии и ремесел уменьшается.
В древние времена на Тии магические призвания обладали куда более мощной силой, способной даже пробудить древних духов природных элементов. Магические ремесла обладали и куда большим потенциалом. Даже талисманы, созданные в те времена, являлись более эффективными. Большинство талисманов были утеряны со временем или же попали в руки ученых, которые ставили над ними эксперименты, однако их невозможно было уничтожить. Лишь магия, равная по силе той, которая их создала, способна уничтожить такие талисманы, а такая магия давно исчезла.
Я быстро пробегаю глазами по остальным параграфам, но дальше не упоминается ни один из талисманов. Однако это уже не имеет значения. Я получила ответ на свой вопрос, и я печалюсь от неизбежной правды: я не смогу уничтожить талисман, потому что недостаточно сильна.
Хотя, возможно, я могла бы стать сильнее. Я иду за мечами в свои покои, а затем выхожу во внутренний двор.
Когда я подхожу к костяному палисаднику, вокруг стоит гнетущая тишина. Я скучаю по Саенго. Во время каникул в Гильдии мы находились далеко друг от друга, но никогда не расставались больше чем на несколько дней.
Впереди завеса из паутины превратилась в лохмотья. Корни мертвых деревьев торчат в разные стороны и тянутся в сторону замка, однако дальше палисадника они пока не рискнули пробраться, а значит, кости тролля действительно отпугивают их. Я бесшумно прохожу сквозь ворота.
Магия Бездушного снова резонирует внутри меня, словно впиваясь в меня невидимыми когтями. Он пытается ухватиться за мою душу, а я, тоже губительница душ, вероятно, могу противостоять силе его ремесла, пока не нахожусь прямо перед ним. Наверное, он тоже об этом знает, поэтому-то и решил помучить ту стражницу у меня на глазах, чтобы заставить меня прийти к нему.
Скорее всего, он переживает, что я уйду, зная, что могу исчезнуть в любой момент. Его рассказ о том, на что мы способны вдвоем, то, как соблазнял он меня идеей о том, что мы можем вернуть Саенго ее прежнюю жизнь, как поведал мне о своем прошлом, чтобы вызвать мое сочувствие, – все намекает на то, что он не хочет, чтобы я находилась здесь силой. Он не обещает мне исполнить несбыточные мечты. Бездушный хочет, чтобы я осталась здесь по своему желанию.
