Глава 24
Потайная дверь очень маленькая и узкая, и ее невозможно заметить, если только не знаешь, что она есть. Жестом я приглашаю Саенго войти первой, а затем тоже захожу.
Я протискиваюсь между камнями в узкий проход за дверью. Приходится пригнуться, чтобы не удариться головой о потолок. Меня не покидает ощущение, будто я вернулась в прошлое и прохожу очередное безумное испытание Кендары, и эта мысль помогает мне немного успокоиться.
– Что это за место? – спрашивает Саенго, и шум прибоя, доносящийся снаружи, почти что заглушает ее голос.
Я легонько толкаю ее вперед, в темный тоннель.
– Каждая Тень прокладывает собственный путь в город, потому что когда Тень уходит со службы королеве, то уничтожает все, что создает. Так говорила мне Кендара. Я уверена, у нее есть с десяток тайных способов пробраться в Вос-Тальвин, однако мне она показала именно этот.
– А вдруг королева поставила стражников у этого выхода? Или тоннель обвалится? – спрашивает Саенго.
Лунный свет пропадает, и мы оказываемся в кромешной тьме. Я знаю, куда идти, поэтому Саенго берет меня за руку и позволяет вести ее.
– Не уверена, что королева Мейлир осведомлена об этом тоннеле, – отвечаю я. – Кендара ведь была двойным агентом, и она стала Тенью еще до того, как королева Мейлир заняла трон. Кендара служила королю Сенбину много лет, но я уверена, что она скрыла от него многие тайны. Как, впрочем, она скрыла многое и от меня.
Тоннель вскоре выводит к пустому загону для дрейков. Выход такой крошечный, что нам приходится выползать из него на четвереньках. Я замираю на миг на пороге и прислушиваюсь – не хотелось бы столкнуться с каким-нибудь припозднившимся работником, однако я слышу лишь размеренное дыхание спящих неподалеку дрейков. И знаю, что поблизости нет ни одной шаманской души, помимо моей.
Мы выбираемся из тоннеля, быстро обходим загон и выходим наружу. Вдоль улочки расположены магазины, но ни в одном из них в столь поздний час не горит свет. Фонари освещают только крошечные участки дороги. Мы сворачиваем налево, огибая пекарню с киоском, где обычно подают лапшу, которую мы с Саенго так любили раньше покупать.
Большинство душ вокруг нас, судя по моим ощущениям, находятся далеко и явно спят в мягких кроватях дома. Учуяв души, моя магия пробуждается, отчего кончики пальцев опять становятся горячими, и я поспешно отталкиваю от себя тревожные мысли и разгорающуюся энергию.
К сожалению, я не знаю ни об одном тайном ходе, ведущем в Великий дворец. Есть отдельный вход для учеников Гильдии, и тамошние стражники знали меня в лицо, поэтому я всегда могла зайти и выйти без проблем. Однако на этот раз нам придется придумать что-то новое.
Мы проходим еще парочку улиц и оказываемся в Позолоченном квартале. Окна всех домов здесь сияют золотым светом. Десятки фонарей освещают переулки, а крыши и стены зданий выкрашены в фиолетовый, оранжевый и розовый. Шары из разноцветного стекла отбрасывают на дорогу синие и зеленые мерцающие тени.
Звуки различных музыкальных инструментов смешиваются со звоном голосов, доносящихся из распахнутых окон. Люди ходят от здания к зданию, их мантии ниспадают с голых плеч, а каблуки сапог стучат по дороге. Смех доносится из окон, и в воздухе витает запах соли и пота.
– Сюда, – шепчу я, уводя Саенго в сторону дома, который выкрашен в кричащий красный цвет и украшен золотом. Цилиндрические красновато-медные фонарики свисают с крыши, освещая здание по периметру. Это чайный домик, который еще и игорный зал. Самые талантливые танцоры Вос-Тальвина выступают именно здесь.
Мы огибаем здание и заходим во двор, где фонарей не так много и достаточно темно. Здесь расположился еще один загон для дрейков, а также парковочные места для карет. Там стоит прекрасная карета из темного дерева, запряженная двумя терпеливо ожидающими хозяев дрейками. Несмотря на то что на карете нет герба рода, ее лакированные дверцы с серебряной окантовкой намекают, что принадлежит она определенно какой-то довольно богатой и знатной семье. На месте кучера дремлет женщина.
Мое внимание привлекает какое-то движение у загонов. Там работники явно на месте, бодры и полны сил в ожидании новых гостей или тех, кто пожелает покинуть заведение и захочет, чтобы им привели их дрейков.
Мне нужна лишь секунда, чтобы застать мужчин врасплох и отправить в нокаут каждого. Насколько я могу судить, их всего двое.
Когда я возвращаюсь, Саенго одаривает меня укоризненным взглядом.
– Зачем мы сюда пришли? – спрашивает она. – Чтобы напасть на ни в чем не повинных слуг?
– Однажды Кендара приказала мне украсть кое-что ценное у одной рейвинской леди из ее покоев в Великом дворце, – говорю я. – Я следила за ней несколько дней, чтобы узнать, как она проводит время. Почти каждый вечер она приходила в это игорное заведение и оставалась почти до рассвета. – Я забираюсь на сиденье рядом со спящим кучером.
Женщина, всхрапнув, подскакивает на месте, когда карета качается, и бормочет:
– Прошу прощения, моя госпожа.
Я не даю ей время сообразить, что к чему, и понять, что я вовсе не ее госпожа, и ударяю ее кулаком в челюсть. Она запрокидывает голову и падает без сознания.
– Ты что, серьезно? – восклицает Саенго, с ужасом глядя на меня. И все-таки помогает стащить кучера.
Мы опускаем женщину на землю, а затем я снимаю с нее роскошную накидку и черную тунику. Если серебряная отделка кареты издалека кричит о богатстве, то туника, наоборот, сшита без каких-либо излишеств, чтобы не привлекать к себе внимания.
Я протягиваю Саенго мечи и натягиваю тунику.
– И ты думаешь, никто тебя в таком виде не узнает? – уточняет она.
– Когда узнают, будет уже поздно, потому что мы проберемся внутрь.
Я завязываю пояс поверх туники, а затем накидываю на плечи накидку и открываю дверцу кареты грациозным жестом.
Саенго смотрит на меня со скептицизмом, однако поправляет лук, висящий у нее на плече, и, придерживая его, забирается внутрь кареты с моими мечами. Саенго провела несколько дней в пути и почти не отдыхала, ей приходится нести много оружия, тем не менее она держится как рейвинка с раздражающе высоко поднятой головой и идеально прямой спиной. Если кто-нибудь заглянет в окно темной кареты, без сомнений увидит лишь сидящую внутри рейвинскую леди, которой Саенго и является.
Как только я усаживаюсь на место кучера, Саенго распахивает окошко за моей спиной.
– Ты уверена, что эта затея сработает? – интересуется она.
– Нет никаких причин ей не сработать, – уверяю я ее. – Стражники узнают карету, когда мы подъедем.
Я веду дрейков прочь из переулка, на главную улицу. Компании разгуливают, заходя в заведения. Я низко опускаю голову, и капюшон мантии скрывает лицо, чтобы никто не заметил ничего странного. Вскоре улицы роскошного квартала остаются позади, и мы заезжаем в район с закрытыми на ночь магазинчиками и жилыми домами, стоящими вдоль главной дороги. Путь освещают редкие фонари, да и те горят слабо в ночи.
