– Еда на вынос, – предположил Смайт.
– Сто порций в неделю? Утка целиком? – Чжао прищурился. – Это возможно в единственном случае: если у них есть договор на обслуживание какой-нибудь соседствующей конторы.
– Ну и почему бы нет?
– Потому что договора такого нет в документах! Поверь, господа Ли очень дотошны и хранят все бумаги за десять лет. Если бы они доставляли обеды в какой-то офис, это было бы проведено по бумагам.
Тут Смайт уставился на напарника и медленно произнёс:
– Постой-постой… Сотня заготовок в неделю? А от кого?
– Да в том-то и дело, что наименование поставщика залито какой-то жидкостью, соусом, что ли, не прочесть. А что?
– А то, что фабрика упаковки и картонажной продукции «Бумажный журавль» производит в числе прочего заготовки для коробок. Сто штук в неделю.
– Для такой фабрики это мало, – проговорил Чжао.
– Вот именно. Для ресторана много. Для фабрики мало. И представь себе, графа, где должно быть вписано название покупателя, заполнена такой клинописью, что прочесть ничего невозможно.
Они уставились друг на друга.
Губы чиньца какое-то время шевелились, наконец он откашлялся и сказал:
– Таких совпадений не бывает.
– Совпадений вообще не бывает, – Смайт назидательно воздел к потолку указательный палец. – Совпадение – это стрелочка, по которой мы должны пройти и увидеть, что же там такое.
– Ну ладно, – сержант Чжао откинулся на спинку кресла и сложил пальцы домиком. – Предположим, у «Бумажного журавля» и в самом деле договор с рестораном…
– В названии которого эта птица тоже присутствует. – перебил его напарник.
– Предположим, говорю я, у них и в самом деле договор, – терпеливо повторил Чжао. – И что? Ну, нужны им картонные коробки для того, чтобы посетители уносили с собой целую жареную утку. Ну, покупают они эти коробки. В чём криминал?
– А Тьма его знает, – пожал плечами Смайт. – Но он есть, и наше дело – выяснить, где он. Надо ехать и туда и туда.
– Разделимся?
Детектив помотал головой.
– А ресторан работает?
– Нет, закрыт по случаю траура.
– И фабрика закрыта, но по нашему распоряжению. Чиньский квартал ближе, давай сперва туда.
Стеклянная дверь «Сосны и журавля» была закрыта, внутри царила темнота.
Чжао постучал дверным молотком, потом ещё раз. Наконец где-то в глубине зажегся свет, и оттуда, от кухни, медленно зашаркал к незваным гостям мужчина в белом траурном халате.
Осиротевший владелец был на месте.
Разумеется, интересующий их вопрос – об упаковке для еды на вынос – оперативники задали не сразу, и вообще – вскользь, мимоходом, на двадцать пятом месте. Господин Ли Чунг лишь развёл руками: да, конечно, продают и с собой, но вот упаковка закончилась, не осталось ни листочка.
– Да и кухня закрыта, – он сокрушённо поцокал языком. – И рад бы был положить вам с собой что-то из наших скромных блюд, но сами понимаете, до похорон моего дорогого брата я отпустил и повара, и помощников. Мы откроемся после недельного траура в следующий вторник. Буду счастлив, если вы посетите «Сосну и журавль».
Сложив руки, господин Ли Чунг низко поклонился. Сержант Чжао не ударил лицом в грязь и ответил не менее изысканным поклоном.
Когда сыщики свернули из узенького тупика на более широкую улицу, щедро украшенную фигурками львов и драконов, лентами и блестящими звёздами, Смайт предложил:
– Расспросим соседей?
– Бесполезно, – ответил Чжао.
– Даже спросить у конкурентов? – кивнул детектив в сторону ресторанчика, зазывавшего к себе витриной с висящими аппетитными тушками жареных уток.
– Даже у кровных врагов. Мы с тобой тут чужаки, тем более – представители власти. Возможно, нам ответил бы старший по кварталу, но вряд ли он знает, в какие именно коробки «Сосна и журавль» расфасовывает еду на вынос.
– А работники ресторана тоже будут молчать?
– Они сделают вид, что не говорят на всеобщем, и что мой кантонский диалект для них совершенно непонятен. В частной беседе, может, и рассказали бы что-то, но я уже обозначил себя как представитель закона.
– Ладно, – хмыкнул Смайт. – И не таких видали. Едем на фабрику!
Он вытащил из кармана свисток и подозвал экипаж.
Да, производство на «Летящем журавле» было закрыто, рабочие отправлены в отпуск. Но вот в администрации горел свет, а за столами кипела работа. На вошедших стражников три женщины средних лет воззрились с нескрываемым интересом.
– А нам говорили, что вы здесь всё закончили, – протянула одна из них, молоденькая пухленькая блондинка в розовом.
– Помолчи, Лили, – оборвала её другая, явно старшая и по возрасту, и по должности. – Что вам угодно, господа? Документацию вы всю забрали, добавить нам нечего.
– А это что же? – с предельной наивностью Чжао обвёл рукой столы, на которых громоздились… ну, горы – не горы, но приличные стопки бумаги.
– Так мы всё заново напечатали, – хихикнула Лили.
– Не всё, а то, что было нужно, – девушку снова сурово оборвали. – Без зарплатных ведомостей, знаете ли, обходиться невозможно.
– Простите, а вы?..
– Миссис Адамс, бухгалтер.
– Главный? – переспросил Смайт. – В прошлый раз я вас здесь не видел. И главного бухгалтера не было…
– Нет, господин офицер…
– Прошу прощения, я детектив-инспектор городской стражи Смайт, а это сержант Чжао.
Миссис Адамс величественно склонила голову.
– Так вот, господин детектив, я – просто бухгалтер. А наш главный бухгалтер, он же коммерческий директор – сэр Монтегю-Скотт. Эндрю Монтегю-Скотт, – повторила она, и замолчала, видимо, ожидая почтительного аханья; впрочем, такового не последовало. – Он бывает в офисе два раза в месяц.
– То есть, этот господин должен появиться здесь?..
– В пятницу на следующей неделе.
– А что, чрезвычайные обстоятельства не являются поводом для прихода коммерческого директора, так сказать, вне графика?
Показалось Смайту, или ледяная физиономия госпожи просто-бухгалтера слегка перекосилась в гримасе презрения?
– Ну, для этого нужны было бы, чтобы сэр Монтегю-Скотт, во-первых, об этих обстоятельствах узнал, а во-вторых, счёл их таковыми. Чрезвычайными.
– Поня-атно… – протянул сержант. – Ну что же, тогда нам придётся отвлечь вас, глубокоуважаемая миссис Адамс, от вашей работы. Где мы с вами можем поговорить?
Он почтительно подхватил её под локоток и повлёк к двери, не переставая что-то негромко говорить. Чжао, на котором скрестились взгляды двух оставшихся женщин, внутренне поёжился, но храбро улыбнулся и попросил:
