– Не надо так делать, – сказала Морган, записывая что-то на пустой странице кодекса: еще какие-то символы, а следом имя отца Джесс: «Каллум Брайтвелл». – Мне может еще понадобиться твоя кровь.
– Довольствуйся той, что есть, – сказал Джесс. – Ты когда-нибудь слышала о вампирах?
Морган ехидно улыбнулась, затем отложила перо и потянулась к бутылочке с серебристыми чернилами, которые принесла с собой. Она потрясла бутылочку, потом открыла и на этот раз окунула перо в чернила.
– То, что я тут напишу, сможет прочесть только твой отец. С помощью твоей крови я сделала этот кодекс зеркальным отражением его собственного. Чернила исчезнут примерно через минуту после того, как я что-либо напишу, и ни следа не останется ни в одной из книг. Так что говори, что мне ему сообщить.
Джесс опустился на маленькую скамейку рядом с Морган.
– Напиши, что это я. Скажи ему, что никто больше не может прочесть эту переписку. Что она безопасна.
Морган быстро все написала. Ответа тут же не последовало. А что, если отец не ответит вовсе? Тогда сообщение будет его ждать или же исчезнет? Очевидно, исчезнет, потому что пока Джесс смотрел на буквы, те начали бледнеть и растворяться.
А потом ручка отца задвигалась по бумаге, выводя слова в ответ: «Это почерк не моего сына. Откуда мне знать, что он вообще там?»
– А имеет значение, кто пишет? – спросил у Морган Джесс.
– Да. Перо должна держать я, иначе не сработает. Прости.
– Неудобно. Что ж, ладно. Скажи ему… скажи, что мне до сих пор снятся кошмары про пожирателя чернил. Он вспомнит.
Должно быть, отец и правда вспомнил, потому что, как только Морган написала об этом, ответ отца появился моментально: «С Джессом все в порядке?»
«Да, – написала Морган. – Джесс здесь. Никто, кроме нас троих, не может прочесть эту переписку. Меня зовут Морган. Я его… – ее перо дрогнуло, но потом она написала: – Подруга».
«Должно быть, что-то важное, – написал Каллум Брайтвелл. – Вляпался в неприятности, Джесс?»
– У него в мыслях самое худшее, – заметила Морган.
– Чаще всего он оказывается прав, – сказал Джесс. – Скажи ему, что нам нужно.
Морган быстро все записала, кратко объяснив сначала о том, что их разыскивает Библиотека, а потом, как посоветовал Джесс, что они принесут с собой чрезвычайно ценные и редчайшие книги. В конце Морган объяснила, что им нужна помощь, чтобы безопасно выйти из серапеума и спрятаться. Немало новостей для отца, подумал Джесс. Может, даже слишком много, так что даже его природная жадность не победит. А потом страница опустела. Никакого ответа не последовало. Через минуту Морган растерянно посмотрела на Джесса, поправив прядь волос за ухом, и спросила:
– Попробовать еще раз?
– Нет, – ответил Джесс. – Дай ему подумать.
Потребовалось мучительно много времени, чтобы дождаться ответа от Каллума. Когда же он наконец-то ответил, это было вовсе не то, что нужно было Джессу.
«Твой брат здесь, – появился ответ. – По Александрии ходят слухи, что вы с друзьями погибли в Риме. Пойми мое недоверие».
– Недоверие? – Морган нахмурилась над страницей и повысила голос, словно отец Джесса мог ее слышать: – Недоверие?! Он думал, что ты мертв, и так спокойно об этом рассуждает?
– Я же тебе говорил, – ответил Джесс. – Он не из сентиментальных.
Морган удивленно покосилась на Джесса. Он указал пальцем на страницу, где появились новые слова: «Прозвище твоего брата. Сейчас же. Иначе мы уходим, и больше никаких разговоров».
– Он не шутит, – сказал Джесс. – Напиши «Малявка».
– Что?
– Малявка. Как мелочь. Понятно? Просто напиши.
Выражение лица Морган стало любопытным, но она написала, как попросил Джесс. Снова пустая страница, а потом Каллум ответил: «Он по-прежнему ненавидит, когда ты его так называешь. Просил сказать. Я рад, что ты в порядке, сын».
– Это, – заметил Джесс, – вероятно, максимум эмоций, на которые способны мои родные. Лови момент.
Морган снова обмакнула перо в чернила и нахмурилась, потому что чернил осталось немного. Следом она написала: «Сообщите, когда все будет готово. У нас мало времени».
«Договорились», – написал в ответ отец, и Джесс буквально услышал, как тот захлопывает книгу. Сейчас отец будет уже в движении, шагать, поправляя свой дорогой шелковый жилет, ступая по толстому турецкому ковру, который лежит у него в кабинете. Картина представленного удивительным образом подбодрила Джесса. И пусть он не был уверен, что родные готовы рисковать ради того, чтобы спасти ему жизнь, они точно готовы рискнуть, чтобы выяснить, какой улов принесет с собой Джесс. Жизнь же Джесса просто была частью сделки.
Морган закрыла бутылочку с чернилами.
– Мне нужно взять с собой побольше, – сказала он. – Эти чернила – единственное, что я не могу сделать сама. – Она вытерла перо о лоскут ткани и засунула в держатель на форзаце кодекса.
– Ты возьмешь с собой кодекс? А его тут не потеряют?
– Вряд ли кто-то будет здесь читать книги через кодекс. Мы и так можем прочитать почти что угодно в серапеуме, расположенном на нижнем этаже. – Морган о чем-то задумалась, постукивая пальцем по обложке кодекса, а потом спросила: – Ты уверен, что мы можем ему доверять, Джесс? Твоему отцу?
Хотелось бы Джессу уверенно ответить согласием. И больше всего на свете ему хотелось доверять отцу. Однако сказал он следующее:
– Ты можешь доверять ему до тех пор, пока он видит выгоду в том, чтобы спасти нас вместе с книгами, которые мы принесем. Как только он поймет, как можно использовать печатный станок, уверен, он не будет сомневаться и заполонит весь теневой рынок книгами.
– Сочувствую, – сказала Морган. – Звучит как жестокая любовь.
Ее слова идеально описывали детство Джесса. Да он и не знал никакой другой любви, пока не приехал сюда, в Александрию, а теперь, когда задумывался о прошлом, видел, каким холодным и скудным оно было.
Однако все равно полезным. «Может, я и сам не лучше, – подумал Джесс. – Я не воспринимаю отца с братом никак иначе, только как инструменты, которые можно использовать. Мне стоит стать лучше». И он ведь даже ни на секунду не задумался о матери. Не то чтобы он не любил ее в теории, просто она никогда не была рядом. Стала бы она плакать, если бы услышала о смерти Джесса? Вероятно. Но его не покидало чувство, что плакала бы она тогда из-за себя, а не из-за Джесса.
– Не надо, – сказала Морган. Она повернулась к нему и положила руку Джессу на подбородок, чтобы повернуть его лицо к себе. – Не уходи в мысли и не покидай меня. Я так же напугана, как и ты, знаешь ли.
– Ты? Девушка, которая бросает вызов Железной башне и побеждает? Сомневаюсь, что ты знаешь, что такое страх в понимании остальных нас. – Он убрал ее руку со своего подбородка, но лишь для того, чтобы приложить к губам. Джесс поцеловал нежную ладонь Морган, глядя ей прямо в глаза, и увидел, как она дрожит. Ее кожа покрылась мурашками от прикосновения его губ. – Спасибо.
