– Ты за главного, пока я не вернусь, – сказала она Джессу. Отчасти она говорила в шутку, отчасти совершенно серьезно.
Джесс кивнул в ответ и сказал:
– Не уверен, что мне есть кого возглавлять, но я сделаю все, что в моих силах. Глен. Не смей умирать.
– Ну что ж, – произнесла Глен и выдавила из себя странную, слабую улыбку. – Если только это приказ.
Когда Глен унесли, на лестнице появилась верховная скрывательница в сопровождении целой дюжины, если не больше, других слуг и пленников Железной башни, на шеях у которых красовались золотые ошейники.
Мать Вульфа. Возраст явно был ей к лицу, и выглядела она сногсшибательно. А власть окутывала ее, словно мантия, и Джесс буквально чувствовал, как ее уверенность и сила тянутся по залу. Каждый кланялся, когда она проходила мимо, и даже Никколо Санти сделал шаг назад и кивнул, приветствуя ее.
Однако сын скрывательницы кланяться не спешил. Вульф лишь уставился на нее, как на незнакомку, а затем произнес:
– Это что такое? Ты собираешься торговаться с архивариусом? Использовать нас в качестве разменных фишек?
Вопрос прозвучал с вызовом, однако справедливо. В конце концов в Железной башне теперь было то, что отчаянно желал заполучить архивариус, да еще и в подарочной упаковке: Вульф, Санти, юные ученые, учинившие восстание, да еще и сбежавший пленник из библиотечной тюрьмы. Отличный набор, который можно использовать, чтобы надавить на человека, правящего Библиотекой. Да и сама верховная скрывательница вряд ли получила и так долго удерживала свою высокую должность за то, что вела себя политически нейтрально все эти годы.
Скрывательница положила ладонь на щеку Вульфа. Ее прикосновение длилось не больше секунды, потому что Вульф быстро отстранился от нее.
– Ты и правда считаешь, что я способна на подобное, Кристофер? – спросила она. – Ты считаешь меня такой подлой?
– Нет, – сказал он. – Я думаю, что ты чувствуешь ответственность за всех тех, кто находится в башне. Я для тебя в лучшем случае второстепенная забота. Как и всегда.
Даже удар ножом не смог бы причинить ей больше боли, однако эмоции появились на ее лице всего на долю секунды. Выражение ее лица не изменилось, лишь взгляд охладел.
– Каждый в этой башне является членом моей семьи, – сказала она. – Ты, как никто другой, должен это понимать. Они и твоя семья. Ты ведь родился здесь. И вырос здесь. И да, мне было больно, когда я позволила им увести тебя отсюда, но ты знаешь, что так было необходимо. Но я никогда не переставала о тебе заботиться. И никогда не перестану.
Джесс попытался представить, что подобные слова говорят ему его собственные родители, но ему не удалось. Он знал, что в других семьях и правда заботились друг о друге, он видел это своими глазами, в такие моменты чувствуя себя так, словно заглядывает в теплую комнату, находясь на холодной улице. Однако подобная забота казалась Джессу чуждой. И он никогда не испытывал подобных сильных чувств до тех пор, пока – пусть и нехотя – не начал волноваться и заботиться о друзьях, которых нашел в Александрии.
Они… семья Джесса.
– Ты не станешь прятать нас от архивариуса, – сказал Вульф, обращаясь к своей матери, а затем, сделав короткую паузу, добавил: – Правда же?
– Это было бы невозможно. Я могу лишь задержать его на некоторое время, – ответила она. – Дать вам достаточно времени, чтобы вы придумали, что делать дальше. Я не разделяю взглядов архивариуса. И я также знаю, что все, что вы сделали, вы сделали, чтобы принести благо Великой библиотеке. Чтобы спасти душу Библиотеки. Как бы ты ни относился ко мне как к матери, я всегда буду любить тебя как сына.
Вульф отошел в сторону, будто разглядывая что-то в саду, но на самом деле чтобы скрыть свое лицо и эмоции от других, понял Джесс. Скрывательница наблюдала за ним со спокойным и печальным выражением лица, а затем повернулась к Санти и грустно ему улыбнулась.
– Ник, – произнесла скрывательница, – мне жаль. Если ты здесь, это означает, что ты многим сегодня пожертвовал. Ты проделал огромную работу, чтобы получить свое звание в библиотечных войсках.
Капитан Санти лишь пожал плечами.
– Я всегда говорил, что, если мне придется выбирать между Кристофером и Библиотекой, – сказал Санти, – я выберу его. Я люблю его. И это означает, что я защищаю его любой ценой, верно?
– Это означает, что ты сделать все, что необходимо. Я рада, что с тобой все хорошо. Ты почти так же дорог мне, как и он. – Ее слова, должно быть, обидели Вульфа, потому что он сердито покосился на нее и сделал еще шаг в сторону. Мать снова проводила его взглядом. Обеспокоенным взглядом. – Ты взял его с собой в базилику? О чем только ты думал?
– Я не мог не взять его, – тихо ответил Санти. – Если бы оставил Кристофера одного, его бы арестовали и убили, а может, сделали и что похуже. Так он, по крайней мере, жив.
– Может быть, однако все происходящее явно на него повлияло, – сказала она. – Хоть он и отлично скрывает свои чувства, я все вижу. Надеюсь, время, проведенное здесь, поможет ему залечить раны.
Санти на мгновение задумался, затем произнес свой ответ таким же беспристрастным голосом, как и прежде:
– Леди Керия, я вас уважаю, однако, если вы попытаетесь каким бы там ни было образом предать Кристофера, я убью вас. Вы меня понимаете? Он перенес уже предостаточно боли и страданий в этом месте. Достаточно боли и страданий принесли ему и вы.
Санти наконец встретил хладнокровный, или, по крайней мере, кажущийся таким, взгляд скрывательницы. Ее взгляд помрачнел точь-в-точь, как бывало у Вульфа.
– Думаешь, легко наблюдать, как твой сын страдает, пока ты сидишь и ничего не делаешь? Думаешь, я не хочу, чтобы он понял, что… – Скрывательница резко умолкла, сделав тяжелую паузу, а потом продолжила: – Что ж, хорошо. Если я предам его или тебя когда-либо снова, будь добр, убей меня.
Санти моргнул, однако ничего не ответил. «Ей удалось его удивить», – подумал Джесс. А затем верховная скрывательница перевела взгляд на их небольшую компанию: на Халилу, Джесса, Морган и Томаса, занимающего почти половину скамейки. Морган уставилась на ноги, не поднимая глаз, когда скрывательница подошла к ней, и, только когда та пальцем потянула подбородок Морган вверх, она подняла взгляд. Морган не вздрогнула и не отвернулась, когда их глаза встретились, и не моргнула даже, когда скрывательница сняла с нее шелковый платок, чтобы взглянуть на бледную кожу на шее Морган.
– Удивительно, – сказала скрывательница. – Я никогда не встречала никого, обладающего такими силами или такой глупостью. Если ты думаешь, что они дают тебе некую неуязвимость, то ты не понимаешь, насколько все серьезно.
Морган ударила скрывательницу по руке, выдернув из ее хватки свой шелковый платок. Стражники, сопровождающие верховную скрывательницу, напряглись, тут же сжав руки на рукоятках ножей, однако Керия покачала головой, останавливая их.
