Доминик, однако, все еще стоял рядом. Юноша выглядел напуганным, как кролик, но, прежде чем уйти, все же выдавил из себя:
– Прости, Морган, – а потом он поспешил обратно к своему столику.
Что ж, получается, не каждый в Железной башне был самоуверенным и надменным, как Роза.
– Морган? – Халила опустилась обратно на свой стул и протянула Морган руку. – Они ведь не заставляли тебя…
– Пока нет, – сказала Морган. – Спасибо вам, профессор Вульф.
Вульф расправил салфетку и постелил себе на колени.
– Не надо меня благодарить, – сказал он. – Я сделал все это ради того, чтобы позлить Григория.
– Смотрите в оба, – сказала Морган. – Он настоящая гадюка.
– На меня конкретно его яд не действует. Мы знаем друг друга с детства, и он на пять лет старше меня. Можешь представить, как это повлияло на его любовь к жестокости.
Морган вздрогнула.
– Мне не хочется представлять, – сказала она. – И все равно спасибо, неважно, ради чего вы все это сделали.
Профессор Вульф пожал плечами, как будто это было неважно. А затем принесли еду, и Джесс оказался приятно удивлен, обнаружив, что ростбиф с картофельным пюре были не хуже, чем на воскресном ужине у него дома – одной из немногих приятных вещей, какие он мог припомнить о своем детстве. Ему даже положили зеленый горошек. На какое-то время все замолчали, увлекшись едой. Томасу додумались положить двойную порцию, и он все съел с такой скоростью, что Джесс даже забеспокоился на мгновение: а что, если желудок юного немца не готов к такому внезапному и большому количеству еды? Однако Томас выглядел довольным, и это все, что по-настоящему имело сейчас значение.
– Глен! – Томас резко опустил вилку, когда уже доедал вторую порцию огромного шницеля, и повернулся к остальным. – А что будет есть Глен? Ее можно навестить?
– Можешь спросить, – сказал Вульф. – Больничный этаж прямо под нами.
– Суп, – сказал Томас. – Я принесу ей суп. – Никого больше не дожидаясь, он поднялся и остановил проходящего мимо официанта, попросив тарелку супа, а потом быстро ушел вместе с ним. Санти, который уже поел, откинулся на спинку стула и проследил за Томасом взглядом.
– Он быстро восстанавливается, – сказал Санти.
– Да, – согласился Вульф. Однако не выглядел довольным. – Похоже на то.
Они обменялись взглядом – многозначительным, как понял Джесс.
– Томас сильный, – сказал он тогда, это скорее был импульс заступиться за друга, чем желание поддержать беседу.
Санти вздохнул.
– Он бы и не выжил, если бы не был сильным, – сказал Санти. – Однако сила не может отогнать тьму, и одному в незнакомом месте ему лучше не оставаться. Иди. Сходи с ним.
Джесс не стал сомневаться, сразу согласившись. И отправился на больничный этаж.
На этаже вместо отдельных комнат было просто открытое пространство, разделенное на секции шторками, скрывающими одного пациента от всех других. Большинство шторок были собраны и завязаны, а кровати пусты. Дежурный врач поднялась со своего места и внимательно посмотрела на Джесса, когда он вошел, а затем кивнула в сторону одной из опущенных шторок.
– Ваши товарищи там, – сказала она. – Можете остаться на несколько минут. Не больше. Пациентам нужен отдых.
Джесс кивнул и прошел к указанной койке, обнаружив там Томаса, сидящего рядом с Глен. Он, кажется, был в порядке, как и сама Глен; под спину ей подложили подушку, и она пробовала суп, хотя и без особого аппетита, как заметил Джесс. Он пододвинул поближе стул и, перекинув ногу, уселся задом наперед и положил руки на спинку.
– Мне сказали, что в Железной башне все лучшее, – произнес Джесс.
Глен проглотила ложку супа и потянулась к стакану с водой.
– Суп везде суп, – сказала она. – Но меня неплохо подлечили. – Она осторожно покосилась на Джесса. – А как все остальные?
– Пока все хорошо, – ответил Джесс. Он понимал, что Глен в первую очередь спрашивает о Морган, и не хотел отвечать на этот вопрос. – Что ж, значит, ты не бросишь нас, умерев.
– А ты об этом мечтал? Нет. Не повезло тебе, Брайтвелл.
– Хорошо. – Он протянул руку, и Глен пожала ее, правда очень быстро, а потом снова принялась есть суп. Чувства и эмоции всегда вынуждали Глен чувствовать себя неловко. – Томас додумался принести тебе поесть.
– Благородно с его стороны, – сказала Глен и скромно улыбнулась сидящему рядом Томасу. – А вы сами поели?
– Я съел шницель, – сообщил Томас. – Но теперь почти что жалею об этом. Я… Желудок не привык к такому количеству еды разом, полагаю. – Он опять побледнел и нервно барабанил пальцами. Пытаясь, как осознал Джесс, отвлечься от мыслей о том, что ему приходилось есть в тюрьме, или же о тех временах, когда ему приходилось голодать. «Даже все хорошее для него теперь испорчено, – подумал Джесс, и эта мысль снова его разозлила. Но ведь Томасу станет лучше, верно? Со временем? Однако Вульфу не стало». Он нехотя вспомнил совет Эльсинора Квеста: подобные травмы нельзя легко закопать.
– Нам придется тебя покинуть, – сказал Джесс, – если, конечно, тебе ничего не надо.
– Я покричу на местных сотрудников, если мне что-то понадобится. Для этого-то они и работают, – ответила Глен. – А вы лучше займитесь тем, чтобы выяснить, как нам всем отсюда выбраться. Я завтра к вам присоединюсь.
– Если врачи скажут, что ты в порядке.
– Завтра, – повторила она и проглотила еще одну ложку супа с мрачной уверенностью на лице.
Томас, кажется, не хотел уходить, несмотря на свою непоседливость, и Джессу пришлось уговаривать его, говоря, что они вовсе не бросают Глен. Томас, похоже, переживал, что Глен будет чувствовать себя одиноко, однако Джессу казалось, что проблема скорее в депрессивном чувстве одиночества, которое не покидает самого Томаса. В конце концов Глен убедила Томаса, закатив глаза и сказав:
– О, во имя Герона, проваливай уже и дай мне отдохнуть, Томас! Я в порядке! – и как бы прямолинейно это ни звучало, убедить Томаса наконец удалось, и он пошел на выход следом за Джессом.
Однако, как только они вышли, Джесс заметил знакомую фигуру, скользнувшую за другую опущенную шторку, отделяющую больничную койку по соседству, и положил руку Томасу на плечо, призывая его остановиться.
– Подожди меня здесь, – сказал он Томасу. – Я вернусь через минутку.
– Джесс?
– Одну минутку.
Джесс не стал нарушать чужой покой, лишь отогнул краешек шторки, чтобы увидеть Морган, севшую у кровати какой-то юной девушки. Джессу потребовалась лишняя секунда, чтобы вспомнить, кто это, но разве ехидная девчонка Роза не упоминала некую подругу Морган? «Сибил… Нет. Сибиллу».
