И вот картинка меняется.
Теперь в комнате служанка. Плотненькая такая, улыбчивая, она наводит порядок… видно, что жившую тут даму ей не особенно жалко. Она даже прикидывает к себе какие-то драгоценности, примеряет… не ворует… или?!
Одно из колец она прячет за корсаж платья. Так надежнее, карманы и проверить могут, а в бюстгальтер не полезут. Наверное.
И добирается до зеркала.
Берет его в руки, вертит, крутит… пожимает плечами… безделушка! А где его футляр? Вот, лежит рядом, надо убрать безделушку, но не рождена такая женщина, что не посмотрит в зеркало. Даже если рядом есть большое. Даже если она что-то решила украсть.
И она смотрит.
В этот раз зеркалу требуется куда как меньше времени. Видимо, потому, что оно имеет дело не с магичкой. С обычным человеком, не слишком одаренным.
Одно движение… и служанка оседает у туалетного столика. А зеркало падает в приготовленный для него бархатный футляр – и тот закрывается.
Никто и не заподозрил неладное.
И картинка меняется снова.
В этот раз дама средних лет садится у зеркала. По-хозяйски, увесисто, даже грузно… столик протестующе скрипит, когда на него наваливаются объемной грудью, но у такой не забалуешь. Еще и руками опирается.
И несчастная мебель замолкает.
Лучше не бунтовать. А то вообще на помойку выкинут. Сломают и выкинут.
Дама перебирает безделушки, которых в этот раз подозрительно мало, морщится, кривит губы…
Вот она доходит до футляра и достает из него зеркало. Взгляд…
И музыка обрывается каким-то совершенно жутким аккордом. А Тони сползает с банкетки на пол.
Голова кружится – просто убийственно! Хоть бы кто догадался про нюхательные соли! О-оо-оо…
* * *
Сеньор Пенья и тан Фуэнтес действовали, не сговариваясь. Сначала они были откровенно удивлены. Когда девушка прошлась по комнате, словно лаская старую мебель.
Когда она присела перед клавесином.
И когда заиграла…
Вот тут побледнел уже тан Фуэнтес.
– Эту песню любила бабушка. Откуда она знает?
– Какую?
– Мой любимый, я твоя, я твоя, навсегда…
Сеньор Пенья пожал плечами, расписываясь в своем невежестве, и тан Фуэнтес взмахнул рукой. Не сильно, чтобы не встревожить Тони.
– Она очень старая, это еще бабушкиной молодости песня, сейчас ее почти никто и не знает…
– Понятно. Наверное, она… в трансе.
Тан Фуэнтес посмотрел удивленно.
– Вот… так?
– У нее по-разному проявляется, – пояснил сеньор Пенья. – И так, наверное, тоже.
Несколько минут.
Это Тони казалось, что прошли часы и часы. А на самом деле песня длилась всего несколько минут. А потом прозвучал какой-то жуткий аккорд – и девушка начала падать со стула.
Падать, словно подрубленная… сеньор Пенья успел первым. Реакция у него всяко была лучше, чем у тана Фуэнтеса.
– Тони! То есть… ритана Лассара!
– Воды, – слабо попросила Тони. – Мне дурно…
С этим недугом отлично умел справляться тан Фуэнтес. Нашлись мигом и нюхательные соли, и слуги примчались с горячим шоколадом, и просто шоколад принесли на тарелочке, наколотый, и всякие сладости…
После первого глотка Тони зажмурила глаза покрепче. А после второй чашки порозовела, отогрелась – и с хищным интересом пригляделась к сладостям.
Но про дело не забыла.
– Тан Фуэнтес, скажите, ваша бабушка ведь любила антиквариат?
– Да.
– Вот… если вы будете так любезны и дадите мне от туалетного столика футляр синего бархата, вот такого размера, – Тони показала на пальцах примерно локоть, – а в нем лежит зеркало в оправе из слоновой кости. Вот его. Только заглядывать в него не надо.
– Н-но…
Тан Фуэнтес был искренне удивлен.
Тони не подходила к столику! Да и не лежало там сейчас ничего! Он лично все сгреб в ящики столика! И футляр там точно был, просто мужчина его не открывал – зачем?
Но откуда об этом знает девушка?
Нет, не понять…
– Ритана Лассара…
– Именно в это зеркало смотрели женщины перед смертью, – уже совсем другим тоном сказала Тони. – Дайте его сюда, пожалуйста.
Тан Фуэнтес повиновался. Молча и безоговорочно. Поверил он сразу. Кое-какие способности ему от бабушки достались, и он отлично видел: Антония не врет. Ни на секунду.
Лучше дать ей эту гадость… действительно, бабушка регулярно что-то такое покупала. И даже хвасталась. Но в тот день…
Что же было в тот день?
Конечно!
Бабушка не могла ему ничего рассказать, потому что он был в отъезде! Это потом он узнал и о ее смерти, и о покупке… о покупке вообще от управляющего, просто увидел крупную сумму в расходах, когда проверял счета, и спросил.
Управляющий сказал про зеркало, но разве до безделушек было мужчине?
Тан Фуэнтес протянул девушке футляр, выкопав его из-под старых вееров, коробочек с косметикой и еще какой-то пакости, и замер рядом.
– Это… оно?
Тони усмехнулась.
Вот в другом состоянии она бы никогда не решилась так поступить. А сейчас – могла.
Когда бесшабашность кружила голову, когда сидела глубоко внутри сила Ла Муэрте… разве она боится смерти?
Смерти нет! Есть Ла Муэрте, а это нечто совсем другое. Не окончательное небытие, а новая дорога. Надо только сделать шаг.
Или – посмотреть в зеркало.
Тан Фуэнтес даже не оскорбился, когда Хосе Мануэль схватил его за руку и рванул к себе. Оттаскивая от некромантки.
Убирая от зеркала.
Чутьем старого травленого волка он понял, что эта безделушка смертельно опасна. И не хотел еще одной смерти. Опять же, а гонорар кто заплатит?
Тони? Ей грозит опасность?
А тут еще посмотреть надо, кто опаснее – девушка или безделушка. Вот сеньор Пенья поставил бы на девушку – и не прогадал.
Тони медленно вытащила зеркало – и сразу же развернула к себе стеклом. Пробежала пальцами по завиткам оправы. Прихотливым, изящным… ее вырезал настоящий мастер.
Злой мастер.
Вроде бы цветы.
Но вот мелькнули клыки.
Вот проскользнула среди цветов змея.
Вот и символы смерти…
И все это так искусно вплетено в рисунок, что и заметить-то не сразу удается.
А вот и само стекло. Его тоже делал искусный мастер. Оно так и притягивает взгляд, пальцы… да что же случилось?! Почему раньше оно спало и никого не убивало, а потом… вот так?!
