– Не мне?
– Брату Матео и брату Дуардо. Это по их части.
– Я тоже хочу знать, что она скажет, – уперлась Сарита.
Брат Теобальдо покачал головой, явно не одобряя такое упрямство.
– Моих слов вам будет недостаточно, ритана? Я поклянусь, что братья от вас ничего не скроют.
Сарита качнула головой.
– Брат Теобальдо, я знаю, вы меня поймете правильно. Если Анна Мария солгала мне сейчас и в этом, кто знает, в чем и когда она еще солжет? Уже вашим братьям? Может, если я буду с ними, то что-то пойму, как женщина? Да и я уверена, вы захотите расспросить сеньору Агуэда не у нее дома. И не у нее на работе, верно?
Брат кивнул головой.
Все верно. Он вообще собирался распорядиться привезти даму в Лассара. Или хотя бы куда-то в лесок вывезти. С женщинами – так. Лгать они могут даже на исповеди. А вот если начинают бояться, за себя ли, за других, мигом становятся сговорчивее.
Но часто начинают лгать еще более заковыристо. Может, и правда? Пусть ритана присутствует при разговоре? Глядишь, что-то и увидит? Женщина другую женщину лучше поймет, чем мужчина.
– Хорошо, ритана. Я поговорю с братьями. А что вы ищете? Петушиный герб?
Сарита протянула ему листок с шестью фамилиями.
– Я выписала всех. Но мне они… скажем так, я в курсе дела, я наслышана об этих фамилиях, кое с кем я встречалась… из этих семейств, я имею в виду. Они все приняты при дворе, и я была принята при дворе. И буду принята, если решу туда вернуться. Но… это другое. Я не представляю, кому из этих семейств могли помешать или понадобиться Лассара. Кому угодно, собственно…
Брат Теобальдо качнул головой.
– Ритана Дюран, я понимаю, возможно, вам солгали. Сделаем так. Вы поговорите с этой дамой еще раз. В присутствии братьев. Потом братья поговорят с ней в вашем присутствии. А потом посмотрите еще раз, что там… с петухом. С гербами и прочим.
– Хорошо, брат Теобальдо. Благодарю вас.
– Ритана, – брат выглядел очень серьезным. – Хоть люди и не всегда это понимают, долг Храма – помогать им. Вести, направлять, пока люди не смогут идти самостоятельно, служить опорой и поддержкой. Ритана Лассара, хоть и некромантка, верная прихожанка храма, и она это доказала, сделав шаг навстречу. Гадко будет со стороны храма отплатить ей черной неблагодарностью. Если в прошлом девушки есть какие-либо тайны, лучше, чтобы она узнала обо всем сейчас. Не потом, когда это будет угрожать ее здоровью или жизни.
А еще такие тайны должен знать Храм.
Некроманты, они, конечно, верные прихожане и хорошие люди. Некоторые даже очень хорошие. Но… мало ли что?
Мало ли кто?
Миром правят те, кто владеет информацией. И никак иначе. Брат Теобальдо это отлично знал. Просто не собирался озвучивать вслух некоторые мысли.
Впрочем, Сарита это тоже знала. Но считала оправданной платой за некоторую информацию.
Ей хотелось помочь Антонии. И она могла это сделать.
А еще…
Тони тогда и десяти лет не было. Сама Антония не могла сделать ничего плохого. Значит – это плохое совершил кто-то другой. И этот кто-то может быть сейчас рядом с Тони.
Лучше девушке заранее узнать об опасности.
* * *
Тони приоткрыла глаза.
Слабость во всем теле была ужасающая. Словно ее пропустили через мясорубку, потом то, что осталось, еще раз прокрутили и выкинули.
А еще…
Она почти ничего не помнила.
Только туман. Сначала разноцветный, яркий… нет, сначала были истории тех людей, которые умерли и их души затянуло в зеркало.
А потом…
Потом, кажется, было само зеркало.
И туман.
Сначала яркий, красочный, а потом черный, страшный, липкий… жутковатый и затягивающий…
Тони дернулась, словно ее током ударило. Кажется, ее тоже туда… затянуло?!
Нет.
Она лежала на диване, в комнате. И воняло вокруг нюхательными солями. И потолок был с лепниной. И подушка под щекой мягкая и уютная… нет, если бы она умерла, такого не было бы. Это уж точно…
И два встревоженных лица рядом.
– Тан Фуэнтес. Сеньор Пенья.
Мужчины переглянулись – и обозначили улыбки. Кажется, все неплохо? Их узнали, с ними разговаривают. Остальное?
Утрясется.
– Антония, врача вызвать?
– Ритана?
Тони попробовала качнуть головой. Та отозвалась болезненными спазмами в висках.
– Н-нет… что случилось?
Мужчины переглянулись.
– Вы не помните? – тан Фуэнтес осторожно прощупывал почву.
– Помню… зеркало помню. Смерти помню. А потом… нет, не помню. Что-то было?
– Было, – поежился сеньор Пенья. – Ох, как было.
– Что именно?
Что?!
Вот то самое… как описать эту жуть? Лучше и не начинать, не то приснится, потом не проснешься. Сеньор Пенья и не стал пересказывать. Ограничился коротким:
– Зеркало у вас в руках рассыпалось.
– Вообще рассыпалось? – удивилась Тони.
– Туда ему и дорога, – подвел итог тан Фуэнтес. – Дрянь такая!
Тони даже не сомневалась в этом. И насчет дряни верно, и насчет дороги…
– Я… я не знаю, что именно произошло. Мне было плохо.
– Не переживайте, – тан Фуэнтес, видя, что девушка растерялась, присел рядом, на диван, погладил ее по плечу. – Вы умничка, Тони. Вы нашли эту дрянь, а я даже и не подозревал. А ведь мог бы и сам посмотреться. Или подарить что-то внучке… она хотела взять несколько вещей на память о бабушке, просто приехать не могла, у нее служба при дворе.
Тони моргнула. Кивать было больно.
– Я вам должен. И признаю свой долг, и поверьте, деньги – это только часть его. А теперь давайте попробуем вас посадить и напоить горячим чаем.
Тони моргнула еще раз.
– И сладости? У меня есть апельсиновый мармелад с корицей.
А вот про это сеньор Пенья не должен был знать. Но разведка у него работает просто отлично. Тони моргнула еще раз, мол, она не против.
– А еще есть булочки с кремом. И рогалики с орехами.
У благородной ританы заурчало в животе. Мужчины переглянулись, улыбнулись – и принялись осторожно поднимать Тони и усаживать.
Ясно же все! Что бы ни случилось… сила иногда ведет себя непредсказуемо. Особенно, если маг не обучен ничему. Но в данном случае все и неплохо.
Зеркало мертво. Почему-то хочется употребить именно это слово. И смести осколки. И закопать их на кладбище, лучше всего – под порогом Храма.
