До этого шарфа Тони дотрагиваться не хотела. Он каждой своей складочкой излучал брезгливость и отвращение.
Люди… опять эти люди… и таким приходится служить.
Гадко. Нет, Тони не собиралась даже прикасаться к этим вещам. Хотя они явно были положены в расчете на ее любопытство.
Сеньор Пенья пару раз косил на них глазами, но Тони делала вид, что ничего не понимает. Вещи? Какие вещи? Вот розы в вазе изумительные… и сама ваза симпатичная, как вы думаете, сеньор, ей лет сто? Нет, больше? Вы правы, пожалуй, вот этот лиственный узор характерен для поздних Агафетидов, это лет триста… может, триста пятьдесят. И фарфор хороший…. Интересно, как тогда умудрялись так его раскрашивать, что цвета не теряют яркости даже спустя столетия?
Что-что, а болтать ни о чем Тони могла. Хуан Амон Мартель называл это искусство вдохновенным забалтыванием. Нельзя ведь быть мошенником и не владеть словом! Мычать и хлопать глазами, глядя на клиента, – это непрофессионально. Необходимо говорить, но говорить правильно. Слушать собеседника, делать так, чтобы говорил он… о чем? Неважно. Больше всего люди любят говорить о себе, лучшей для разговора темы никто не придумал. Вот и пусть собеседник говорит, а ты слушай и подталкивай. И будет тебе выгода.
Впрочем, верно и обратное. И сейчас Тони вела беседу ни о чем, мило улыбалась и ждала. Два раза отказалась от кофе, один – от апельсинового мармелада с корицей, оценила осведомленность этих… тварей. В Лассара у нее не было шансов попробовать это лакомство, там в мармелад корицу не добавляли, это уже столичное изобретение.
А они знают.
И открыто говорят об этом.
Интересно, а о визите Тони к Ла Муэрте они знают?
Что-то подсказывало девушке, что нет. Иначе выбрали бы другую тактику. Она не в претензии, ей и так неплохо. Ждем спокойно.
И Тони дождалась.
Герцог де Медина явился во всей своей красе.
* * *
Никакого почтения Тони не испытала. Первое, что ей подумалось – ходячий острый угол. Именно так выглядел герцог.
Острые линии лица, острые линии тела, острые линии… оружия?
Да, Тони могла бы сравнить его с холодным оружием. Или оружием изо льда. Жестким, коварным, нечеловеческим. Чутье, которое выручало ее с вещами, активизировалось и во весь голос буквально орало.
НЕ ЧЕЛОВЕК!!!
Тони с удовольствием бы сейчас пустила в ход свою силу. Она даже и сама не ожидала, что так получится, но… накатило. Брезгливость, не брезгливость… она и сама не знала, как это назвать. Чудовищное омерзение… когда щипцами – и то дотронуться противно. Разве что каминными, чугунными, с размаху. И по голове, по голове, а потом сжечь, чтобы и следа этой погани на земле не осталось.
Тони была близка к тому, чтобы активировать дар Ла Муэрте. Она отчетливо понимала, что это не приведет ни к чему хорошему, что рано атаковать, что надо узнать все и обо всех, что надо…
И все же едва могла себя сдержать.
Остановила ее простая мысль. Что делать с сеньором Пенья?
Если здесь и сейчас она убьет герцога де Медина… положим, ему туда и дорога. И Тони не сомневалась, на вскрытии герцог будет иметь очень мало общего с человеком. За это она оправдается.
Если выживет.
Здесь целый особняк этих тварей. И сколько еще в гнезде? Нет, ей нельзя раскрываться слишком рано, но Тони готова была этим пренебречь. Ох, спасибо сеньору Пенья. Пока она потерпит. Пока он здесь.
– Тише, Тони, тише. Пока еще не время.
– Рей, а когда оно будет?
– Уже скоро. А пока – потерпи. Мы не один сорняк должны выполоть, а все сразу. Не совершай моих ошибок.
– Я потерплю…
Тем временем герцог мило улыбнулся девушке.
– Ритана Лассара, я счастлив приветствовать вас в моем скромном жилище.
– Ваша светлость, – Тони мило улыбнулась, даже не вставая из-за стола. – Рада знакомству.
Герцог сдвинул брови. Но придраться было формально не к чему.
Сначала он заставил ритану ждать, словно обычную прислугу. Потом Тони проявила маловато уважения, сделав вид, что не помнит требования этикета. Так-то она должна была встать и хотя бы изобразить приветствие. Но осталась сидеть, изображая непонимание.
Можно так?
Безусловно. Просто Тони показывала, что считает себя равной хозяину дома. И герцогу это явно не понравилось.
Вслух он ничего не говорил. Но лицо словно бы еще заострилось.
– Сеньор Пенья, рад вас видеть.
Сеньор уже стоял на ногах и всячески раскланивался, изображая почтение.
– Ваша светлость… огромная честь для меня…
Вот кто бы сомневался? И честь, и огромная, но подальше от герцога все же получше. Особенно когда ты всю жизнь стоишь с другой стороны закона.
Губы Тони чуть дрогнули в улыбке, когда она слушала комментарий Шальвена.
А правда, забавно. Сеньор Пенья считает себя преступником, у которого руки по локоть в крови, но если сравнивать с де Медина… щенок он. Вислоухий и писючий. Сколько крови пролито измененными… там, небось, можно океан наполнить.
Если герцог и заметил ее мимику, то вида не подал. Вместо этого он с изысканной вежливостью поблагодарил сеньора Пенья и поинтересовался у ританы Лассара, не возражает ли она чуточку задержаться под его крышей?
Разумеется, репутация ританы не понесет никакого урона! Что вы! Под крышей поместья живут еще его тетушка и кузина, и они с удовольствием составят ритане компанию…
Тони мило улыбнулась.
– Что ж, ваша светлость. Я задержусь, если это необходимо. Вы уверены, что ваша проблема не может быть решена сейчас?
– В моем поместье, как вы видите, ритана, много всего интересного.
О, ритана видела. Не съязвила – чувство самосохранения сработало.
– Да, ваша светлость. Я задержусь под вашей крышей.
Ненадолго.
А там, глядишь, и крышу снесет, и фундамент размоет. И следа от вас, тварей, не останется.
* * *
Сеньор Пенья садился в мобиль со странным чувством.
С одной стороны – облегчение.
Смертельную угрозу себе старый негодяй распознал четко. Если бы он там остался… убили бы. Без сомнения.
Если бы он не привез ритану Лассара – тоже убили.
И сама ритана… она могла убить. На долю секунды сеньор Пенья почувствовал ее…. Силу? Ярость? Ненависть?
Да, с таким в душе – убивают без сомнений. Просто, не глядя и не раздумывая. Нажимают на спусковой крючок и заботятся только о меткости.
Ему повезло оказаться подальше от всего этого. Что бы ни случилось в поместье, оно произойдет без него. Это радует.
