– Вот даже как… что ж. Причудливы пути мирские… посмотрите платок?
Тони поморщилась. Но отчетливо поняла – заставят.
Или так, или иначе…
Хоть воды бы выпить… нельзя.
А вот что можно… девушка быстро залезла в карман. Она была там. Мармеладка, которую тайком сунул Эрнесто Риалон. Тони достала ее, развернула и отправила в рот.
Есть на земле счастье! Есть!
Герцог качнул головой.
– Ритана, ну к чему это детство?
– Герцог, – мурлыкнула Тони, справившись с липкой сладостью, – я готова выпить воду из ваших рук, если вы выпьете ее из моих. Рискнем вместе?
Герцог промолчал. И платок подвинул поближе к Тони.
Нет, не рискнет. А жаль.
Легкая ткань струилась между пальцев.
Девушка сидела на краю кровати, перебирала ее пальцами, ждала…
Счастливая новобрачная.
Счастливая ли?
О, нет. Ее выдали замуж за Мединальо, не спрашивая. За графа де Медина, так точнее. Король пожаловал ублюдку Мединальо титул и поместье, и тот принялся искать себе невесту.
Нашел вот…
Анжела не устраивала трагедий, она не любила никого другого, она была бесприданницей… собственно, единственное, что у нее было – древность рода. И очень, очень мало родственников.
Дядя с тетей продали ее, как корову на скотобойню.
Обычно невеста приносит приданое, а здесь за нее заплатили родным. Что ж. Такое бывает.
Радоваться бы? А вот не улыбалось ни капельки. Слишком уж жутким был жених. Да, именно это слово. Жутким.
Вроде бы и красивый, и улыбчивый, и обаятельный, а как взглянет иногда… и кричать хочется. Или в окно выпрыгивать. До руки дотрагивается – девушку передергивает.
Комплименты говорит, а ей жутко, жутко…
До истерики, до крика, до слез… бежать бы, да куда? Кому она нужна со своими вышивками? Что она умеет?
Разве что платок себе для свадьбы сама вышила… вот этот. Красиво, а радости и нет…
Дверь спальни открывается. Входит новобрачный, улыбается краешками губ… он не слишком изменился за прошедшие с момента казни несчастного Фуэнтеса годы. Повзрослел, да, но морщин практически нет, волосы не поседели…
– Дражайшая супруга…
Анжела сползла с кровати и неловко сделала реверанс.
– Иди ко мне, – скомандовал мужчина. – Ну?
Что ж. Выбора нет.
Шаг дается так тяжело, словно к ногам пудовые гири привязали. Но Анжела его делает. Это – ее муж и господин, этим все сказано. Она обязана повиноваться.
Мужчина притянул ее к себе, халат распахнулся… и девушка истошно закричала.
Жалобно и беспомощно. Такого она не ожидала. Но тело мужчины, начиная от плеч и до колен, словно рисунком покрыто.
Конечно, это не рисунок. Это чешуйки, которые повторяют расцветку ядовитой морской змеи. На руках их нет, на ногах почти нет, а вот тело…
Мужчина улыбается – и Анжеле кажется, что в его рту блестят острые змеиные клыки. А потом ей закрывают рот, бросают на кровать – и крик переходит в хрип. Потому что чешуя безжалостно царапает нежную кожу.
Но кого интересуют ее чувства?
Кому она нужна?
…
Спустя почти час женщина сидит на той же кровати.
Муж выполнил свой долг, потрепал ее по щеке и ушел. Она осталась.
Одна. Использованная. Навеки связанная с чудовищем. Не видящая никакого выхода.
Бежать? Кричать? Бороться? Сегодня супруг сказал ей, что никуда не выпустит. Вообще никуда. Никогда. Ее место – эта комната и этот дом. Призвание – рожать детей.
Вот родит штук пять, тогда получит относительную свободу в пределах дома. А пока ее хрупкое здоровье не позволяет… ничего не позволяет.
Да и кого она интересует? Ее даже в свет не вывозили…
Безнадежность…
Женщина смотрит вокруг и видит тот самый шарф. Медленно поднимает его, пропускает между пальцами… крепкий?
Выдержит.
И светильник на стене очень удобный… висит на крюке… его можно снять…
Когда утром слуги – измененные, конечно, заходят в спальню к госпоже, тело уже успевает остыть. Анжела удавилась на том самом крюке. А веревкой послужил платок, который наследник Мединальо подсунул Тони.
Крепкий платочек оказался.
И не порвался, и даже вышивка не распустилась.
На стол Тони платок опустила так, словно он был ядовитой гадиной. И с отвращением посмотрела на Мединальо. Или де Медина?
Впрочем, какая разница!
– Значит, змея.
– Совершенно точно, ритана.
– И какой же вы породы? – невинным тоном уточнила девушка, наблюдая, как дернулся в гневе мужчина.
– Породы?
– Гадюка другой окраски. Щитомордник тоже не подходит. Так кто же?
– Двухцветная пеламида, – не стал скрывать мужчина.
Тони вспомнила черные и желтые полосы на теле Мединальо-из-видения и задумчиво кивнула.
– Подходит. Ядовитая гадина…
– Я бы попросил, ритана.
– С уважением отзываться о вашей прабабушке? С удовольствием, змея как раз ни в чем не виновата.
Герцог протянул руку и перебрал шарф в пальцах. Тони не сдержала гримасы отвращения.
– Что ж. Значит, вы действительно видите прошлое вещей.
– То, которое связано с убийствами. И только.
– Мне достаточно. Это активная и проявленная магия. Вы мне подходите.
– А вы мне?
Ответом был удивленный взгляд. Что за несущественные глупости?
– Ритана Лассара, я понимаю, что вы молоды и взбалмошны. Но одну глупость вы уже сделали, отказавшись от моего предложения и сбежав в неизвестность.
– Ах, так это было ВАШЕ предложение? – хмыкнула Тони. – Конечно, это меняет дело. А то явилось невесть что, предлагает какие-то гадости…
Герцог сделал легкий жест рукой.
– Не стоит передергивать, ритана. Для начала мне надо было убедиться, что вы обладаете силой.
– Я обладаю силой.
– Что она проявлена и активна.
– Она проявлена и активна.
– Что вы стоите потраченного на вас времени.
