Под этими тремя долгое время никого не было. Солдаты, ученые, строители, художники — да, но ни чиновников, ни советников. Они поначалу и не были нужны, ведь кто мог сравниться с этим трио сверхлюдей? Какой совет эти левиафаны могли бы принять от немытой массы зашуганных и озверелых людей?
Это начало меняться лишь тогда, когда пали первые города. Армия завоевывает, администрация правит. Сначала намерения Императора были простыми — вернуться к порядкам прошлого, вернуть законность, изгнать суеверия и религию, войти в новый век открытий. Имперские поданные сперва исчислялись тысячами, затем сотнями тысяч, а затем миллионами. Даже самый могучий вождь не мог бы править такими массами без поддержки.
Началось все с Магистров Темпорал, правителей провинций, поставленных, чтобы обеспечить сбор налогов и безопасность, когда армии уходили к следующим завоеваниям. Вскоре они подкрепились Статскими Лордами в регионах, которые приняли ответственность за расширяющиеся кластеры провинций. Какое–то время — почти семьдесят лет — эта система трещала по швам, едва справляясь с множеством запросов растущего населения. Продовольственные бунты в Азии-Мажорис, дефолт в Индонезийском Блоке и нескончаемые гниющие язвы кратковременных волнений и мятежей во всех остальных местах. Император все время был на войне или удалялся к своим тайным научным программам, и не мог уделять время каждому мелкому спору или бунту.
Когда Дворец был отстроен по общему плану и столицу Империума перенесли в Гималазию, появилась возможность заложить более крепкий фундамент. Нормы для правительства, по слухам, очерченные Малкадором, приобрели форму в первых указах Лекс Пацифика. Статские Лорды стали вторым звеном власти, поднадзорные четырем «Высшим» Статским Лордам, каждый из которых был ответственен не за географический регион, а за ветвь власти: лорд-командующий-милитант Имперских армий, магистр Администратума, маршал-провост Дивизио Арбитрес и канцлер владений Империума. Тогда никто не знал, даже люди, о которых шла речь, удержится ли такой порядок, или же он будет стерт или переделан волнами изменений, но пока что было создано высшее звено власти, напрямую подчинявшееся Императору.
Некоторые древние принципы не были приняты. Никогда не принимался демократический мандат, поскольку мир был слишком опасен, чтобы позволить массам выбирать направление движения. Это всегда была диктатура, возглавляемая единственным человеком, но с перспективой милостивого государства в сердцевине. Высшие Лорды не были ни номинальными, ни бесправными фигурами. Пока Император шел по разрушенным континентам во главе генетически улучшенных армий, на их плечи легли такие вопросы, как распределение скудных ресурсов, надзор за действиями правоохранителей и восстановление всего того, что умышленно было отброшено более безответственными поколениями.
Как сказал Ноум Ретрайва, первый магистр Администратума: «Они меч, мы перо. Есть старая поговорка насчет относительной силы каждого, но я забыл точную формулировку».
[4]
Все они прошли извилистый путь до высшего положения. Ретрайва был рожден для правления — он был наследником одного из старых чистокровных родов с западного побережья Мерики, разрушенного атомными бомбами, и при этом фантастически богат. Он легко принял решение вступить в новый Империум, поскольку сила всегда признает силу. Ноум принес с собой костяк из девяти полных бронетанковых полков и хранилища, полные ценных технологий, получив за это награду. Он был не только циником, думавшим только о своем обогащении, но и ужасающе скрупулёзным. Под его руководством возможности Администратума быстро росли, поглощая сотни чиновников, или «адептов», как все чаще они назывались на готике.
Пелопс Дравагор, канцлер владений Империума, был человеком Ретрайвы. Кли-Сан Вея, лорд-командующий-милитант — человеком Малкадора. Остался только маршал-провост, высшая власть по Лекс и глава быстро растущей сети Арбитрес. По некоторым причинам в результате закулисных махинаций, которые даже Кандавир сочла затруднительным восстановить в деталях, пост был отдан не лидеру старой школы вроде Ретрайвы, не быстро продвинувшемуся подхалиму вроде Дравагора, а беженке из Африки, сделавшей себе имя в хаотичных трибуналах Гималазии и арбитражных палатах.
Ювома Кандавир, маршал-провост. Титул все еще казался странным, будто незавершенная шутка. В своих коротеньких пальцах она держала воплощение всех законов, навязывание порядка и подавление гражданских беспорядков. Вероятно, ожидалось, что на должность назначат авторитариста, но Кандавир никогда не была такой.
— Когда войны завершатся, — годами ранее сказала она Малкадору до того, как была назначена на пост, и они были едва знакомы, — история говорит нам, что победившая армия поворачивается против народа. Что защитит людей? Оружие? У них его нет. Только гражданская сила. Только закон.
— Армия хранит порядок, — мягко произнес Малкадор. Это прозвучало с приятным удивлением.
— Пока что, — ответила Кандавир, смотря прямо в морщинистое и сухое лицо Сигиллита. — Но завоевание когда–то закончится. Что тогда?
— Откуда вы знаете историю?
Из старых видео-книг, спасенных из горящих окраин Африки — было единственным ответом. Сигиллит мог насмехаться над этим сколько угодно. Возможно, он прожил достаточно долго, чтобы помнить старые триумфы воочию, но она знала — то, что рассказывал ей отец, имело место быть. Так всегда было и всегда будет, и не важно, сколь милостивым и великодушным казался этот Император.
Воин — слуга рабочего.
И теперь она вновь была на пути в Башню, чтобы проверить стойкость этой мантры. Штормовые облака пришли ко Дворцу с запада, омывая стройку грязным ливнем. Тяжелые краулеры и краны с трудом катались по замерзающей грязи, их грузы раскачивались под дуновением несущих снег ветров. Буря предвещала быть сильной. Они случались тут часто, вскипая из чистого воздуха и изрыгая свою ярость на хрупкие покровы этой дерзновенной новой столицы. Несмотря на это, строительство продолжится. Технотворцы примут меры предосторожности, сжав окованные железом челюсти, и продолжат. Так или иначе, возведение города не остановится.
Воздушное судно продиралось через бурю, по его иллюминаторам бежали серые ручейки. Световые ориентиры на посадочной площадке были тусклыми и неясными из–за молотящего ливня.
Калликс проводила ее в комнату, как прежде. И как прежде, разговор был неуместным.
— Суровая погода, — сказала адъютант.
— Да, очевидно так, — ответила Кандавир, размышляя, можно ли говорить с сарказмом с этими людьми.
А затем все вновь растворилось, как в прошлый раз, оставляя каменную комнату, гладкий мрамор и наполненную эхом пустоту. Солнце теперь не освещало этот камень, и окна были открыты водовороту серого, скрывающему башни на горизонте.
— Внушительный шторм, — сказал Вальдор, приветствуя ее кивком.
