С другой стороны, если о чем-то говорят, это не значит, что это дозволено. Но если речь заходит о дозволении, сразу же возникает вопрос: дозволено кем? Некоторые формы сексуального поведения могли привести к социальной стигматизации. Навешивание ярлыков означает признание, пусть и в негативном ключе; оно могло быть связано с терпимостью, подкрепленной соответствующей политикой, как в случае с проституцией. Иные виды поведения противоречили религиозным учениям, но, возможно, не социальным ожиданиям, и не были признаны на уровне нормативных актов. Анна Кларк назвала такие случаи «сумеречными»: «эти действия и желания были скрыты, поскольку они рассматривались как стыдные или позорные», включая те «сексуальные действия и отношения, которые имели место, но никогда не признавались и не получали названия»
[20]. Примером могут служить сексуальные отношения между женщинами: в источниках о них говорится очень туманно, так что многие исследователи сомневались в их существовании. Такие отношения не признавались, но и не стигматизировались.
Содомия иногда была исключением. Некоторые авторы называют ее «неназываемым грехом», и в определенных текстах о грехах, связанных с сексом, о ней не говорят – порой на основании того, что это может вселить в людей соответствующие помыслы. Но священники вроде Бернардина Сиенского не боялись о ней говорить в самых едких выражениях. Само действие для Бернардина могло быть запретным, но разговор о нем нет. Средневековые люди, безусловно, говорили о сексе по-разному, но мы знаем только о тех, кто фигурирует в дошедших до нас источниках, и если мы пытаемся сделать некие общие выводы о средневековой сексуальности, мы должны принимать во внимание, что большая часть информации заключена в источниках вроде работ Бернардина или судебных протоколов – то есть источниках, настроенных враждебно.
Средние века и современный мир
В этой главе мы уделили много внимания понятию «сексуальность», но нам нужно также обратиться к понятию «средневековая Европа». Период Средневековья охватывает примерно тысячу лет между 500 и 1500 годами, и он особенно важен для истории сексуальности, поскольку именно в это время были сформированы основы христианского учения и выработана его позиция по многим вопросам: все это лежит в основе многих представлений о сексуальности, которые сохраняются даже в современной светской западной культуре. Во многом отношение к сексу как европейцев, так и носителей иных культур, в которых заметно значительное влияние европейской культуры, было сформировано идеями о сексуальности, разработанными в Средние века.
Разумеется, Средневековье – это не одна цельная эпоха. Если мы рассмотрим приведенные выше документы не с точки зрения типа, а по времени создания, мы обнаружим, что они принадлежат к совершенно разным эпохам. Например, от раннесредневековых западных культур до нас дошли хроники, повествующие о высших слоях аристократии, мужчины которой часто практиковали многоженство – или по крайней мере держали наложниц (церковь не признавала более одного брака даже если аристократия продолжала практиковать многоженство или, в лучшем случае, серийную моногамию). До нас также дошли созданные для духовников тексты, предписывающие епитимьи за определенные виды сексуального поведения и указывающие на то, насколько серьезными считались те или иные проступки. Но даже если мы предположим, что тяжесть наказания прямо соответствует тяжести прегрешения – что не так-то просто сделать, когда епитимья за половой акт между двумя мужчинами накладывается на год, тогда как епитимья за участие священника в охоте накладывается на три года – это ничего не говорит нам о том, как эти прегрешения оценивались мирянами в целом. Эти тексты были созданы священниками для священников, зачастую монахами для монахов, чтобы помочь им в проведении исповеди; многие епитимьи должны были накладываться на священнослужителей, монахов и монахинь. Разумеется, указания в отношении мирян в таких текстах тоже были, но не миряне были для них ключевой аудиторией, и тексты могли не отражать их проблемы. Тем не менее, мы видим, что церковь пыталась навязать свои нравственные законы всем мирянам – от аристократов до бедняков – которые хотели быть добрыми христианами, но тем не менее раздражались от того, что церковь накладывает ограничения на их поведение.
И хотя церковь пыталась навязать людям свои правила, она ни в коем случае не запрещала обсуждать секс в своих собственных стенах. Эксетерская книга – составленная монахами рукопись X века, которая содержит как христианскую, так и светскую поэзию – включает в себя почти сотню загадок, включая весьма двусмысленные:
У мужского бедра под складками одежд
Висит маленькое чудо: твердое, стальное,
Мощное, с проколом спереди.
Когда молодой господин поднимает тунику
Выше коленей, он хочет приветствовать
Твердой головкой этого существа
Отверстие, которое оно так мечтает заполнить.
[21]В эксетерской книге не приведены ответы на загадки. Многие исследователи считают, что ответом на эту загадку должен быть ключ, хотя некоторые предлагали кинжал – но независимо от того, каким предполагался правильный ответ, загадка очевидно составлена так, чтобы читатель подумал про пенис. В таких двусмысленных загадках о сексе не говорится прямо, они открыты к благопристойным интерпретациям, что позволяет монахам избежать упреков в непристойности – и в любом случае таких загадок не так много. Тем не менее, они демонстрируют нам, что шутки о сексе встречались повсеместно – даже у тех, кто принял обет безбрачия.
Иные источники – литературные – до нас дошли из мусульманской Испании X–XI веков (и от евреев, и от мусульман) и из христианской Европы XII века. Литература привносит чувственную, эмоциональную составляющую в то, что в более ранних текстах представало перед нами как просто сексуальное поведение. По-видимому, в XII веке любовь пришла в Европу – как возвышенная, так и низменная – и сексуальность стала связана с глубокими, страстными чувствами. Это не значит, что до XII века у людей не было этих чувств: просто до нас не дошло соответствующих свидетельств. Несмотря на то, что церковь пыталась обеспечить целибат духовных лиц, в XII веке, судя по всему, за этим строго не следили. Абеляра за связь с Элоизой кастрировал ее дядя, а не церковные власти, и хотя церковь заклеймила некоторые работы Абеляра как противоречащие церковной доктрине, его сексуальное поведение с этим никак не было связано. Несколько больше ограничений возникло в середине XIII века – возможно, отчасти из-за кодификации знаний в компендиумах вроде работ Фомы Аквинского, который систематизировал позицию христианства по многим вопросам, связанным с сексуальностью. Городские власти начали регулировать проституцию и иные аспекты социального поведения горожан. Церковные суды наказывали за прелюбодеяние, блуд и иные грехи. И снова: мы не можем точно знать, были эти наказания новым явлением или же просто выявление преступников стало более эффективным. Возникла ли церковная бюрократия из-за того, что была необходимость регулировать сексуальное поведение людей, или же она просто существовала, и ее необходимо было чем-то занять – и поэтому секс начали регулировать? Отношение к сексуальности менялось с течением времени и не было у всех одинаковым, но некоторые идеи кажутся нам в начале XXI века вполне знакомыми. Согласно христианской религиозной доктрине, сексуальность была источником зла и греха, однако большая часть общества игнорировала это учение. Насколько разнообразны взгляды на сексуальность в современной культуре, настолько же разнообразны они были и в Средние века. Это не значит, что тогда существовали те же идеи, что и сегодня: за последние пятьсот лет средневековые идеи изменились под воздействием множества факторов, включая отход протестантизма от идеи воздержания, более тесное взаимодействие с неевропейскими народами, развитие науки как альтернативного источника авторитетного мнения и крупные социальные и экономические перемены, включая, в особенности, результаты движения за права женщин и развитие надежных методов контроля рождаемости. Порой читатель найдет в этой книге подтверждения тому, что нет ничего нового под солнцем; иногда окажется, что современные идеи возведены на средневековом фундаменте. Тем не менее, средневековая культура одновременно похожа на нашу, поскольку она предшествует ей, и при этом глубоко от нее отличается, поскольку она сформирована иными идеями – и именно это делает ее особенно интересным периодом для изучения сексуальности.
