Власть в браке
Динамика отношений в каждой конкретной семье всегда отчасти зависит от личности супругов: некоторых людей супруги в браке уважают больше, чем других. Сильные женщины могут по-разному вести себя в семье в зависимости от того, как культура, в которой они живут, относится к силе характера в женщинах – как к черте, достойной уважения, или как к недостатку, который нужно из нее выбить.
Учения средневековой церкви и тексты всех жанров в целом сходились во мнении, что мужчина – глава дома, а женщина должна ему подчиняться. Даже протофеминистские авторы вроде Кристины Пизанской (XV век) не оспаривали этот фундаментальный принцип, хотя Кристина утверждала, что женщины могли влиять на мужей: например, госпожа «будет говорить со своим мужем хорошо и мудро, и призовет других мудрецов в случае затруднений, и смиренно будет просить его от лица народа». Но независимо от того, соглашается она с ним или нет, она должна «любить своего мужа и жить с ним в мире» и для этого «она будет смиренна на словах и на деле и будет кланяться; будет повиноваться, не переча мужу, и будет изо всех сил стараться молчать». Если же он дурно с ней обращается, «она должна все это терпеть» или «найти утешение в Боге»
[89]. Женщины, не вступившие в брак, тоже проглотили идею о своем подчиненном положении: в текстах средневековых религиозных женщин почти неизменно встречаются заявления вроде «Я, пусть и недостойная женщина…». Таков был обычай, и возможно, это писали не искренне; тем не менее, очевидно, что даже такие женщины, как Хильдегарда Бингенская, ученая и богослов, или Екатерина Сиенская, советница римских пап, знали, что они хотя бы внешне должны подчиняться мужчинам.
Не только учения церкви, но и правовые нормы ставили женщин в подчиненное положение. Законы о наследовании в разных европейских государствах различались, но в некоторых местах женщины не могли владеть землей, а в иных они могли наследовать только если у них не было братьев (и даже в этом случае контроль над землями переходил не к ним, а к их мужьям). Однако во всей Европе женщины, которые смогли добиться политической власти благодаря владению землями, чаще всего были вдовами: Эрменгарда, виконтесса Нарбонна на юге Франции, где у женщин было больше прав наследования, была исключением, пусть и не единственным. В некоторых частях Европы замужние женщины не могли самостоятельно вступать в деловые отношения, если только они не имели статуса femmes soles, который давал замужней женщине такую же экономическую независимость и права в ведении бизнеса, как если бы она была не замужем. Мужья, которые ценили советы и помощь своих жен, могли относиться к ним как к равноправным партнерам в ведении домашнего хозяйства или собственного дела, но закон их к этому не обязывал. В большинстве регионов не было установлено никакой правовой ответственности за избиение жены, коль скоро мужчина не бил жену чрезмерно (что в некоторых местах подразумевало, что бить жену можно как угодно, только не совсем до смерти).
В средневековой литературе можно встретить массу женщин, которые не подчиняются мужьям и пререкаются с ними. В проповедях можно встретить множество exempla о непослушных, сварливых женах. Такие exempla были основаны на расхожих мизогинистских стереотипах и, очевидно, должны были научить женщин вести себя должным образом. Например, одна женщина вечно спорила со своим мужем и не слушалась его. Тогда он поставил на берегу реки стол и предложил ей сесть поближе к столу, но, чтобы позлить его, она отодвинулась дальше от стола и упала в реку. Тогда ее муж побежал вверх по течению, чтобы вытащить ее из воды. Когда его друзья сказали ему, что искать ее нужно ниже по течению, он ответил: «Вы разве не знаете, что моя жена всегда все делает не как нужно, а наоборот? Я считаю, что она поплывет против течения, а не по течению, как все остальные»
[90]. Этот рассказ предупреждает: если женщина попадет в неприятности из-за своего непослушания, ей не стоит рассчитывать на помощь.
С другой стороны, в этом жанре также встречаются истории о женах, которые мудрее своих мужей. В одном таком рассказе жена бранит своего пьяного мужа, а он отвечает, что в своем доме будет делать что хочет. Позже он падает в огонь, но она не дает никому его спасти со словами, что она должна позволить ему делать то, что он хочет
[91]. Мужчина, разумеется, сгорел заживо. Мы могли бы подумать, что эта история должна была служить примером жестокости женщин или примером того, как женщина, с которой плохо обращались, может отомстить своему мужу – однако Джон Бромьярд в своей книге для священников извлекает из этой истории иную мораль, которая представляет героиню в более привлекательном свете. Женщина в этой истории символизирует Бога, ее муж – человека: если человек настаивает на том, что он здесь хозяин и будет поступать так, как хочет, Бог не спасет его из огня, но даст ему свободу погубить себя. Те, кто слышал такую интерпретацию истории, могли принять идею о том, что муж, который плохо обращается с женой, позднее получит по заслугам, или что сварливая жена может на самом деле заботится об интересах мужа.
В средневековой литературе можно встретить массу непослушных, непокорных жен – в пример можно привести батскую ткачиху Чосера и некоторых женщин из французских фаблио. Сложно делать какие-либо выводы о средневековом отношении к неподчинению женщин на основании таких литературных сюжетов. Если женщина в рассказе перехитрила своего мужа, современная феминистская критика превозносит такой текст как подрывающий средневековые ценности, но возможно, средневековым людям этот текст рассказывал не о том, что женщины умнее мужчин, а о том, что крестьяне настолько глупы, что даже женщины могут их перехитрить. Батская ткачиха может показаться нам положительным примером, но средневековые читатели могли придерживаться иного прочтения. Самый разумный вывод, который можно сделать из описания супружеских пар в литературе, состоит в том, что и средневековые читатели наверняка замечали эту двусмысленность. Как сегодня одни критики видят в истории батской ткачихи положительный образ сильной женщины, а другие – мизогинистскую нападку на женщин, так и средневековые читатели могли интерпретировать текст и так, и так. Женщины могли ценить сильных женских персонажей в литературе, тогда как мужчины им ужасались и были рады, когда таких персонажей настигала кара (а это происходило очень часто).
Те выводы, к которым мы приходим, читая художественную литературу со всеми ее двусмысленностями, поддерживают и другие источники – агиографическая литература, дошедшие до нас письма и хроники, в которых описывается жизнь аристократов. Мужчины, безусловно, занимали господствующее положение в браке, однако несмотря на юридически установленное главенство мужа, средневековое общество не хотело, чтобы женщина была тряпкой, и не ждало этого. Отношения партнеров в браке чаще всего не были равными, но они и не походили на отношения между господином и рабыней. Мы должны помнить о природе этих отношений, когда мы говорим о сексе между супругами в Средние века. Муж был главным, и жена должна была ему подчиняться, но общество ожидало, что он не будет выдвигать неразумные или унизительные требования и что он не будет игнорировать ее нужды.
