В рамках еврейской традиции, как и в христианстве, женщина должна была подчиняться мужу, и для непокорной жены было специальное слово – моредет. Чаще всего оно применялось по отношению к жене, которая отказывалась спать с мужем; муж такой жены, по мнению некоторых раввинов, должен был с ней развестись, и женщины могли намеренно отказывать мужу в сексуальных отношениях или выполнении иных домашних обязанностей, чтобы вынудить мужа дать им развод. Однако в период раннего Средневековья раввины отошли от того, чтобы рекомендовать мужьям давать развод своим моредет; с другой стороны, они все чаще поощряли евреев в принципе давать своим женам развод, если те этого хотели. Возможно, они опасались, что женщины обратятся в нееврейские суды, если заставить их оставаться в несчастливом браке. Некоторые раввины XII века, включая Маймонида, пытались избежать того, чтобы женщины бунтовали против мужей ради получения развода, и настаивали на том, что женщину следует лишить финансовых прав, указанных в ее брачном контракте (ктубе), если при разводе она была признана моредет.
Брак, деторождение и грех
Как мы увидели в предыдущей главе, позиция многих средневековых христианских авторов по отношению к браку была двойственной: они считали брак в лучшем случае менее добродетельным, а в худшем – неизбежным злом для тех, кто неспособен достичь высоких идеалов целомудрия. Но из всех средневековых текстов о браке, независимо от религиозной культуры, ясно видно, как тесно брак связан с сексом и продолжением рода. Сегодня люди заключают браки ради любви и близких отношений, чтобы вместе создать новую экономическую единицу – домохозяйство, а также чтобы завести детей и получить законный выход сексуальному желанию. В Средние века все эти причины при вступлении в брак также были важны, причем, вероятно, экономические были важнее всего. Однако большая часть средневековых текстов о браке сосредотачивается на легитимации секса и продолжения рода, тогда как все остальные причины отходят на второй план. Как постановил церковный совет во Франкском государстве в 829 году:
Мирянам следует знать, что браки совершаются по воле Божьей и должны заключаться не ради удовлетворения похоти, но ради рождения потомства… Плотская связь с женами должна происходить ради зачатия потомства, а не для удовольствия, и мужчине должно воздержаться от связи с беременной женой
[92].
Поскольку рождение наследников (и их законность) были так важны, мужьям было необходимо строго контролировать сексуальную активность своих жен. Коль скоро многие средневековые люди воспринимали секс – полностью или отчасти – как репродуктивный акт, их отношение к сексу формировалось под влиянием их представлений о биологии размножения. Средневековые теории деторождения, особенно в христианском обществе начиная с XIII века и далее, опирались главным образом на Аристотеля, который, в их понимании, утверждал, что мужчина предоставлял для зачатия семя, а женщина – материал. Такие взгляды были широко распространены, но не все их придерживались: ранние арабские тексты о медицине в основном опирались на Галена, а не на Аристотеля, и многие авторы медицинских текстов всех религий придерживались теории, согласно которой семя для зачатия ребенка предоставляли и мужчина, и женщина. Но и по мнению Аристотеля вклад женщины в рождение детей был довольно значительным. Женщины не были просто сосудом, они предоставляли материал, который затем становился плодом – однако именно мужчины придавали этому материалу форму. Зачатие девочек или детей, похожих на свою мать, приписывалось слабости мужского семени (что не мешало винить женщину в рождении дочери вместо сына). Представление о том, что женщина при зачатии просто предоставляет инертный материал, который ждет, пока его сформирует мужское семя, стало научным обоснованием (пусть и не принятым повсеместно) распространенного в культуре мнения о том, что женщины в половом акте играют пассивную роль, а все действие совершается над ними.
Представление о том, что главной целью брака является рождение детей, также привело к тому, что фертильность супругов активно продвигалась и поддерживалась. Для врачей создавалась специальная литература, для мужей – книги с советами о том, как помочь женщинам зачать ребенка. Историки интерпретируют некоторые рекомендации о зачатии ребенка как зашифрованные советы о контрацепции: поскольку контрацепция была запрещена, такие советы должны были быть завуалированы. Книга инструктировала вас, как зачать ребенка, а если вы этого не хотели, вы могли все сделать наоборот. Однако Моника Грин убедительно доказала, что рекомендации о том, как зачать ребенка, не несут в себе скрытых смыслов. Разумеется, были и неженатые пары, которые не хотели детей, а некоторые не могли содержать большую семью или боялись за здоровье женщины в том случае, если она забеременеет, но большая часть супружеских пар хотела детей или, в худшем случае, смирялась с ними. В некоторых книгах все же встречаются рекомендации, как избежать зачатия. Сборник «Тротула» рекомендует: «Возьмите хорька и отрежьте у него яички, а его самого отпустите, не убивая. Пусть женщина носит эти яички на груди, обернутыми в гусиную или иную кожу, и тогда она не забеременеет»
[93].
Хотя античные и ранние средневековые тексты иногда обращались к вопросу бесплодия, к началу XII века эта тема стала особенно острой, а к XIV веку в медицинской школе Монпелье о бесплодии было написано множество текстов. Их авторы описывали мешающие зачатию заболевания как мужчин, так и женщин. Бесплодие было вызвано нарушением баланса: кто-то из партнеров был слишком горячий или слишком холодный, слишком влажный или слишком сухой. Проблему были призваны решить специальные ванны, диеты, лосьоны и окуривания, а также определенные сексуальные техники (сегодня мы могли бы назвать их предварительными ласками), которые должны были привести к выбросу женского семени, необходимого для зачатия. К XV веку, судя по медицинским текстам, врачи-мужчины все больше начали практиковать гинекологию непосредственно, а не при помощи повитух. В то же время другой текст, «Женские тайны», также затрагивал вопросы фертильности, эмбриологии и анатомии репродуктивной системы; такие тексты не были призваны научить врачей лечить женщин, но носили скорее спекулятивный характер и зачастую опирались не только на данные медицины, но и на мизогинистские трюизмы вроде идеи о порочности женщин.
Брак был необходим обществу для сохранения человека как биологического вида, но в христианской культуре еще оставались сомнения насчет моральной оценки любой сексуальной активности. Ценились одновременно и девственность, и брак, и это противоречие сохранялось с самых ранних этапов развития христианства на протяжении всего Средневековья (и сохраняется и в наше время). Авторы, писавшие в разные эпохи, в сущности, опирались на одни и те же аргументы, однако со временем баланс сдвигался под влиянием ряда факторов – демографической ситуации и представлении о нуждах христианского мира (или какой-то его части), природы ересей, распространенных в тот или иной момент (и необходимых для борьбы с ними аргументов) и прочих аспектов политического и социального контекста. Даже взгляды на роль секса в браке со временем менялись. Например, целомудрие в браке среди православных славянских народов ценилось больше, нежели во времена ранней Византийской империи, и святые в житиях чудесным образом рожали детей в целомудренных браках.
