Мусульманская мысль была намного более открыта к идее нерепродуктивного секса. Для правоведа аль-Газали, жившего в XI–XII веках, прерванный половой акт был ничуть не лучше и не хуже воздержания. Брак и продолжение рода ценились выше целомудрия, хотя попытки избежать деторождения искусственными методами были ничуть не хуже попыток избежать его путем воздержания: это практически полностью противоречит христианским взглядам. В хадисах – высказываниях, которые приписываются пророку Мухаммеду – подчеркивается, что не каждый половой акт приводит к беременности и что Аллах решит, забеременеет ли женщина или нет: «Можете прерывать сношения, а можете и не прерывать. Если Аллах пожелает создать новую жизнь, он все равно это сделает»
[104]. Мусульманские авторы указывали, что прерывание полового акта не дает никаких гарантий, а значит, Аллах определяет, когда он сработает, а когда нет. Однако мужчина не мог прерывать половой акт со свободной женщиной без ее на то позволения: она имела право заводить детей, если хотела, и получать удовольствие от секса, которое, как считали правоведы, стимулировала мужская эякуляция. Правоведы не уделяли много внимания иным методам контрацепции, но, судя по медицинским текстам и художественной литературе, они были допустимы и широко применялись. Большую часть медицинских методов контрацепции – суппозитории, препараты для приема внутрь и благовония – должны были применять женщины: следовательно, они в некоторой степени контролировали свою фертильность.
Позиция евреев по вопросам контрацепции тоже была более мягкой, нежели позиция христиан. Уничтожение семени было тяжелым проступком, но некоторые раввины утверждали, что заповедь не проливать семя относилась к мужчинам, но не к женщинам, так что любые действия женщин по контрацепции были допустимы. Согласно Талмуду, супруги могут свободно прибегать к контрацепции, если беременность влекла за собой угрозу жизни женщины – даже несмотря на заповедь плодиться и размножаться. Некоторые комментаторы допускали контрацепцию и в тех случаях, когда жена была слишком юна, чтобы вынашивать детей, была беременна или кормила ребенка грудью: во всех этих случаях христианские авторы запрещали половой акт. Однако, если беременность серьезно ухудшит экономическое положение семьи, это не было важной причиной для контрацепции. Разумеется, в иудаизме – возможно даже больше, чем в христианстве и исламе – активно подчеркивалось, что продолжение рода является ключевой целью брака.
Возможно, кроме противоправного обращения к контрацепции, на низкий уровень рождаемости в Средние века повлияло и кормление грудью: лактация зачастую подавляет овуляцию, особенно среди недоедающего населения, и средневековый обычай кормить мальчиков грудью до достижения двух лет и даже дольше (а девочек чуть меньше времени) и вера в то, что во время полового акта молоко женщины становится нездоровым, не способствовали зачатию. Более состоятельные люди платили кормилицам – возможно, потому что мужья хотели вернуться к половой жизни с супругами – и дети у них обычно рождались чаще.
При обсуждении контрацепции и воздержания – вопросов, которые и сегодня волнуют многих – важно не забывать, что в Средние века большая часть супружеских пар была намного больше озабочена фертильностью, а не контрацепцией. Аристократы, которым было важно передать по наследству имущество; крестьяне, которым были нужны дополнительные рабочие руки для возделывания земли; люди из всех социальных групп, которые верили в заповедь «плодитесь и размножайтесь» – все они пытались максимизировать, а не минимизировать потомство. Хотя люди победнее могли учитывать то, сколько детей они могли содержать, в эпоху высокой младенческой и детской смертности желания (равно как и возможности) ограничить деторождение было намного меньше, чем сегодня.
Супружеский секс и ритуальная чистота
В средневековой Европе уровень рождаемости был ниже, чем во многих других доиндустриальных обществах, и отчасти это могло быть связано с ограничениями, которые церковь накладывала на возможность заниматься сексом. В литургичесом календаре было полно праздников и постов, когда секс между супругами был запрещен; воскресные и иногда другие дни недели также были под запретом. Супруги также не должны были заниматься сексом во время менструации жены или между исповедью и причастием.
В пенитенциалах
[105] раннего Средневековья были перечислены дни, когда пара могла невозбранно заниматься сексом: их было меньше половины в году. Необходимо было воздерживаться от секса во все воскресенья, среды, пятницы, многие праздники, а также в адвент и Великий пост, равно как и в дни менструации, беременности и кормления грудью у женщин. Сложно сказать, насколько серьезно люди относились к таким требованиям. В Декрете «Грациана» отмечено, что воздержание в церковные праздники происходит скорее по согласию сторон, и авторы в более поздний период рассматривали это скорее как наставления, нежели обязательные к выполнению требования. (Запрет супружеских сексуальных отношений по воскресеньям у христиан разительно отличается от еврейской мицвы, или повеления вступать в сексуальные отношения в шаббат, если только у жены нет менструации: это прекрасно иллюстрирует различия между этими двумя религиями в вопросах морального статуса секса между супругами.)
Но даже если секс в определенные дни был запрещен, нарушение этого запрета могло быть меньшим грехом по сравнению с отказом исполнять супружеский долг. В Православной церкви дни перед Пасхой считаются наиболее священными, и один сербский рассказ описывает последствия чересчур ревностного – даже для женатого священника – воздержания:
«В Страстную Субботу одного священника мучил демон сладострастия. Помня о том, что он требовал воздержания, его жена отказалась удовлетворять его порывы. Тогда священник пошел в хлев и нашел облегчение с коровой. На следующий день во время пасхальной службы на церковь налетели стаи птиц. Священник приказал забаррикадировать окна и двери и в слезах покаялся перед общиной в своем грехе. Затем он открыл двери и вместе с прихожанами благополучно покинул церковь. Когда же из церкви вышла его жена, птицы налетели на нее и разорвали ее на части. Очевидно, она считалась виновной, поскольку именно она подтолкнула мужа к греху»
[106].
Эта история не только иллюстрирует ожидания людей насчет сексуальных отношений в браке, но также и представление о мужской похоти как о мощной силе, которую нельзя игнорировать: мужское желание тем или иным способом необходимо удовлетворить.
