«Требование о воздержании, прилагающееся к священническому сану, которое первоначально было принято в ущерб женщинам, подталкивает к содомии всю Святую Церковь»
[215].
Византийская церковь, которая не требовала безбрачия клириков, в основном переживала насчет однополых отношений в монастырях. Это не значило, что среди мирян гомосексуальное поведение было допустимым: разумеется, оно было запрещено определенными церковными канонами. Однако средневековые комментарии к этим канонам не так подробны и полны примеров, как комментарии по другим вопросам. По-видимому, этот вопрос меньше заботил власти после V века – возможно, поскольку это поведение терпели, пока оно не становилось известно всему обществу. Византийскому обществу также был известен обряд адельфопоэзис, который одни считали духовным братством, а другие – однополым союзом вроде брака. Церковь его не одобряла; его основная цель, по-видимому, не сводилась только к сексу, но он мог создать между людьми тесную связь, в которой зачастую возникали сексуальные отношения.
На Западе Фома Аквинский подробно исследовал прегрешения против природы, утверждая, что определенные действия противоестественны, поскольку они «не полезны роду человеческому»
[216]. Другие университетские авторы, однако, были настроены более мирно. «Натурфилософы» (условно – средневековый аналог ученых) разбирали приписываемый Аристотелю вопрос о том, почему мужчины, «с которыми совершается соитие» (опять же, секс здесь понимается как нечто, что делают над другим человеком), испытывают удовольствие. Некоторые считали, что пассивная содомия «естественна» для некоторых мужчин, биологическое сложение которых таково, что они ощущают удовольствие от ощущения пенетрации или анальной стимуляции. Например, Пьетро д’Абано примерно в 1310 году писал, что у некоторых мужчин заблокированы проходы, по которым сперма попадает в пенис, в результате чего она накапливается вокруг анального отверстия, и такие мужчины испытывают удовольствие от анальной пенетрации. Хотя для некоторых мужчин это может быть «естественно» – они родились такими, – это все равно противоестественно в том смысле, что это нарушение законов природы. Пьетро сравнивает это со слепотой. Однако у других мужчин страсть к анальной стимуляции произрастает от привычки. Для активного мужчины умеренное семяизвержение было необходимо для поддержания здоровья, но необязательно было извергать семя в какое-то конкретное место.
Данте много пишет о содомии в своем «Аде», хотя первый ее пример – его бывший учитель Брунетто Латини, которого он встречает на пустошах седьмого круга Ада, – не назван содомитом прямо. Однако Вергилий описывает этот пояс для Данте с упоминанием Содома:
Насильем оскорбляют божество,
Хуля его и сердцем отрицая,
Презрев любовь Творца и естество.
За это пояс, вьющийся вдоль края,
Клеймит огнем Каорсу и Содом,
И тех, кто ропщет, бога отвергая.
[217]Убийцы и самоубийцы находятся в первых двух поясах седьмого круга; содомиты и лихоимцы (последние ассоциировались с Каорсой) в третьем. Именно здесь Данте и встречает Брунетто вместе с толпой других грешников, часть из которых названа в тексте Песней 15–16. Вопрос о том, применимо ли к ним упоминание Содома в Песни 11 и следует ли так понимать текст, что они поддерживали сексуальные отношения с другими мужчинами, вызвал горячие споры. Многие исследователи ставили под сомнение такую интерпретацию, поскольку хотели опровергнуть, что Данте вообще уделял много внимания сексуальности, или поскольку они хотели подчеркнуть, насколько расплывчато понятие «содомия», которое нельзя сопоставлять с современным «гомосексуальность». Майкл Камил считал, что художественные изображения Брунетто Латини, особенно в рукописи из замка Шантийи явно подразумевают содомию – такой, как ее понимали в XIV веке.
Латини, очевидно, помещен за свое преступление в Ад, хотя содомиты есть и в Чистилище (Песня 26): их грех состоит скорее в неуемной любви, а не в насилии над природой. Разница между содомитами в Аду и в Чистилище может состоять в том, что первые совращали других, но в Чистилище один грешник говорит: «Наш грех, напротив, был гермафродит
[218]». Это указывает на то, что эти мужчины, возможно, действовали согласно своей природе, а не против нее. Очевидно, Данте не был согласен с богословами в том, что содомия – худший грех, так как те, кто попал в Чистилище, когда-нибудь смогут попасть в Рай. Пылающие равнины Ада отсылают к бесплодности, которая, согласно средневековым взглядам, и делала содомию противоестественной и достойной порицания; те же, кто страдает в Чистилище, включая любовников женщин, пытаются искупить свои чрезмерные желания, которые не считаются неестественными, а не за свои действия.
Содомия не только вызывала неодобрение церкви, но и активно преследовалась по закону начиная с XII века. Третий Латеранский собор в 1179 году постановил, что клирики, совершившие «противоестественную невоздержанность, из-за которой «приходит гнев Божий на сынов противления [Еф 5:6] и пять городов были сожжены», должны быть исключены из рядов духовенства или покаяться в монастыре, а миряне должны быть отлучены от церкви
[219]. Местные церковные соборы последовали этому примеру, и эта норма была зафиксирована в церковных законах. Некоторые светские правовые системы – в Кастилии, Португалии, некоторых итальянских городах и французских графствах – в течение XIII века начали приговаривать за мужские однополые отношения к смертной казни, хотя до нас не дошли протоколы той эпохи, которые указывали бы на то, что это наказание когда-либо приводилось в исполнение (в XIV–XV веках это уже случалось). Хотя церковь активно осуждала содомию как грех, церковные суды преследовали ее совсем не так активно, как городские. Возможно, церковь не хотела выносить на публику случаи содомии среди клириков.
Некоторые исследователи утверждали, что, хотя содомия была объявлена вне закона, в Средние века содомиты не считались особым типом людей. Если изучить дошедшие до нас документы, то станет ясно, что это не совсем так. Содомию мог совершить кто угодно, и не только с другим мужчиной, однако были мужчины, которые имели явные склонности либо к самой содомии, либо к выбору мужчин в качестве сексуальных партнеров. Например, король Англии Эдуард II был женат имел детей (в их отцовстве не сомневается ни один средневековый источник), включая незаконнорожденного сына, однако известно, что у него были отношения по крайней мере с двумя любовниками. В современных хрониках отношения Эдуарда II с Пирсом Гавестоном не называются «содомией», и Пьер Шапле пишет, что «нигде в “Жизнеописании” [Эдуарда Второго, одной из наиболее подробных современных ему хроник] не содержится указания на то, что между Эдуардом II и Гавестоном произошел неподобающий физический контакт»
[220], но они пишут о его неуемной любви к Гавестону. Некоторые источники утверждают, что Эдуард умер из-за того, что ему в задний проход вставили раскаленный прут: это указывает на то, что его считали любителем анального секса, что считалось «неподобающим физическим контактом». Назвать его «гомосексуалом» или «бисексуалом» было бы неуместно, но его увлечение сексом с мужчинами очевидно повлияло на его идентичность, по крайней мере в глазах его хронистов.
