Остолбенев, я смотрю на него. Никогда не представляла, что писарь может заставить меня почувствовать себя такой же ничтожной и недостойной, как горстка пыли.
Он опускает взгляд на мое пальто, и кровь мигом отливает от моего лица. Украденная книга в кармане теперь кажется тяжелее и прижимается к моему сердцу.
Хорошо ли просматриваются ее очертания? Я не осмеливаюсь опустить взгляд, но когда мужчина поднимает руку и показывает на меня испачканным чернилами пальцем, сердце ухает прямо в пятки. Мне даже стоять в библиотеке запрещено. Что со мной станется за попытку украсть запретную книгу?
– Мне позвать стражу, чтобы она вас вывела?
Спустя какое-то время я понимаю, что он не кричит «воровка» и не требует, чтобы я вывернула карманы.
– Я… что?
Он смещает палец и показывает на дверь за моей спиной.
– Вы оглохли? Я сказал: мне позвать стражу, или вы уберетесь самостоятельно?
– Нет, нет, я уйду, – запальчиво отвечаю я.
Я разворачиваюсь, чтобы убраться отсюда как можно быстрее, и резко распахиваю тяжелую дверь. Как только зазор между ней и рамой становится достаточно большим, выскакиваю из библиотеки. Дверь со стуком захлопывается, и я прислоняюсь к ней спиной, прижав руку к груди, чтобы успокоить свое несущееся вскачь сердце.
В жизни я повстречала немало неприятных людей, и этот писарь – тот еще мерзавец.
Я вздыхаю, качая головой. Кончиками пальцев чувствую жесткие углы книги, словно в кожу мне въелся символ тайны. Понятия не имею, что это за книга, но она, кажется, секретная. Словно ее страницы – шепот, а я наклоняюсь, чтобы послушать ее тайны.
Как только дыхание выравнивается, я опускаю руку и отталкиваюсь от двери. Теперь, когда я больше не волнуюсь, что меня поймают, во мне поднимается раздражение из-за выказанного писарем презрения. Он смотрел на меня так, словно я недостойна даже дышать затхлым библиотечным воздухом, что уж там говорить о чтении.
Не вздумайте снова сюда заходить, потому что вам тут не рады.
Он ведет себя так, словно одно мое присутствие очернило всю библиотеку, словно я могла бы загнуть уголки страниц или сломать корешок.
Да, я действительно только что украла книгу, но это не учитывается. И да, в прошлом по неосторожности я случайно превращала страницы в чистое золото. Тоже незначительно.
Однако писарь сделал одно дельное замечание, даже если хотел тем самым меня оскорбить.
Возвращайтесь в гарем, где вам самое место.
Забавно, ведь именно туда я хотела пойти после.
Глава 11
Аурен
Найти крыло наложниц непросто. Не только потому, что я не знаю, где оно находится, но еще и потому что вынуждена красться тайком. Если где-то поблизости оказывается служанка или стражник, часто приходится прятаться в комнатах или поворачивать обратно, а все это отнимает много времени.
И все же эти поиски означают, что я могу составить схему этажей, понять, где что находится, а это пригодится для моего плана побега. Плана, который с каждым шагом укрепляется в моем сознании.
Спустя пару часов удача мне улыбается, и, заглянув за угол, я вижу пару стражников, сидящих у двери.
– Этот пост в сто крат лучше северной стены. В кои-то веки не надо морозить задницы, – говорит один мужчина.
Другой стражник сидит, откинувшись на спинку стула и прижавшись ухом к двери.
– Вот черт, по-моему, я слышу, как одна из них стонет.
– Серьезно? – Первый оживляется, и я закатываю глаза, когда он тоже прижимает ухо к двери. – Думаешь, они просто… целый день трахаются друг с другом?
Ему поддакивает мужской стон:
– Черт, очень на то надеюсь.
– У Мидаса лучше шлюхи, чем были у Фулька. Ты видел сиськи той рыжей?
Полагаю, я нашла наложниц.
Мгновение я мешкаю, пытаясь составить план, но знаю, что не могу целый день прятаться за этим углом. Рано или поздно кто-нибудь пройдет мимо.
Я не узнаю этих стражников. Очевидно, на этом посту они недавно, а это может сыграть мне на руку. Поэтому, придумав почти дерзкий план, я делаю глубокий вдох и выхожу из-за угла. Уверенно иду по голубому, как лед, коридору, мимо декоративных колонн, тянущихся вдоль стены.
Стражники в золотых доспехах до сих пор пытаются шпионить за наложницами и не замечают меня, пока я не оказываюсь в паре метров. Увидев мое приближение, они тут же взволнованно вскакивают. Один их них старше, с седеющими висками, а другой кажется моложе меня, на его подбородке растут жалкими клочками светлые волосы.
– Вы кто? – спрашивает Клочковатая борода.
Старший выразительно на него смотрит.
– Кто она? Да ты взгляни на нее. Она же из золота, идиот. Как думаешь, кто это?
– Ой, точно. – На щеках молодого появляются два одинаковых красных пятна.
Я лучезарно улыбаюсь.
– Здравствуйте, не хотела вас напугать. Мне бы только зайти в гарем.
Седовласый недоуменно хмурится.
– Эм, госпожа, это запрещено.
Я напускаю на себя надменный вид.
– Разумеется, разрешено. – Лучший способ убедить людей, что тебе что-то разрешено, – это прикидываться оскорбленным, когда они предполагают обратное. – Вы же знаете, кто я.
На самом деле это не вопрос, но они все равно кивают.
– Значит, вам известно, что я позолоченная фаворитка царя Мидаса. Его любимая наложница, – медленно произношу я, нарочито изогнув бровь, чтобы стражники почувствовали себя идиотами за то, что сами этого не поняли. – А это крыло для наложниц, верно?
Они медлят.
– Ну, да… – отвечает Клочковатая борода с тем же румянцем на щеках.
– Именно. Так что не могли бы вы подвинуться, чтобы я вошла? Не хотелось бы рассказывать царю, что вы помешали его любимой наложнице войти в выделенное для нее же крыло. Уверена, он этому не обрадуется.
Юный стражник белеет как полотно и резко поворачивает голову к Седовласому.
– Ты оскорбляешь фаворитку царя Мидаса, – цедит он сквозь зубы.
– Нет, – спорит тот. – Я думал, она…
Клочковатая борода перебивает его, смотря на меня.
– Проходите, госпожа, – говорит он и, протянув руку, торжественно открывает дверь.
Проходя мимо него, я мило улыбаюсь.
– Благодарю.
Когда дверь со щелчком за мной захлопывается, я слышу, как те двое тут же начинают препираться, и хмыкаю. Я не думала, что у меня получится, но, несомненно, извлеку из этого выгоду.
Я оглядываю небольшую пустую переднюю и слышу, как из-за двери справа доносится шум. Подойдя к ней и встав на пороге, заглядываю и вижу большую комнату. Вдоль задней стены возвышаются две белые колонны, обрамляющие окна. Помещение окутано мрачным светом, проникающим через покрытые инеем окна, а льдисто-голубая краска и такого же цвета ковры создают ощущение холода, несмотря на горящий посередине огонь.
