И в эту минуту рот у меня горит от прозрения, которое каким-то образом придется проглотить.
«Ты – король Ревингер».
«Да, Золотая пташка. Но ты можешь называть меня Слейдом».
Рип, Ревингер – да кем бы он ни был – смотрит, как я задыхаюсь от его правды.
Как вы поступите, узнав, что кто-то оказался совсем не тем, кем вы его считали? По моему разумению, Рип и король были двумя совершенно разными мужчинами. Король Ревингер – зло, перед которым я не хотела оказаться. Человек с гнусной силой, от которой хотела держаться подальше.
А Рип… ну, это Рип. Хитрый и опасный, но я считала его своего рода союзником, многому научившим меня за непродолжительно проведенное вместе время. Мужчина, который и пугал, и раздражал, но тот, к кому я прикипела душой.
А теперь я должна совместить их в одно целое. Потому что человек, который меня провоцировал и вынудил признать свою сущность, мужчина, поцеловавший меня в своей палатке и стоявший на заснеженном берегу арктического моря, смотря на скорбящую луну… оказался другим.
Он – король, которого все страшатся. Правитель, отправляющий гнилые трупы как букет маргариток. Пожалуй, Рип – самый могущественный монарх, которого видывала Орея, потому что он фейри. А еще прятался у всех на виду.
Каждую ночь я спала в его чертовой палатке, лежала в метре от него и даже не подозревала, кто он такой на самом деле.
Я не в силах подавить вкус, который несет с собой эта правда. Не уверена, то ли у меня состояние духа, чтобы в достаточной мере отделить эти открывшиеся истины и усвоить их, и даже не знаю, хочу ли.
Нет, в этот миг я слишком зла.
Я с ненавистью смотрю на него.
– Ты… ты чертов лжец. – Слышу раскаленную ярость, пылающую в моих словах, как и знаю, что в глазах у меня пляшут языки ее пламени. Оно охватывает меня в мгновение.
Рип, Ревингер – да кем бы он, проклятый богами, ни был, – запрокидывает голову, словно мой гнев стал для него неприятным ударом. Он напрягается всем телом, и от наводящих ужас шипов на руках отражается горящий в комнате тусклый свет. В комнате, которая вдруг кажется слишком маленькой.
– Что ты сказала?
Я стою в дверях и сжимаю руки по бокам в кулаки, словно мне по силам взять за узды свой гнев и направить его галопом вперед. Я вхожу в клетку, и мои уставшие ленты волочатся за спиной как хворые черви, извивающиеся на полу.
– Ты король, – говорю я и качаю головой, словно могу уничтожить эту истину. Я знала, что у него причудливая аура. Знала, что могу почувствовать таящуюся в ней силу, но даже предположить не смела о величине его коварства. – Ты меня обманул.
Рип смеряет меня взглядом. Черные как угли глаза выглядят так, словно хотят перехватить мое пламя. Он смотрит так, словно готов сгореть от моего гнева.
И поделом ему.
– Могу сказать то же самое, – парирует он.
Я закипаю от злости.
– Не смей спихивать все на меня. Ты соврал…
– Как и ты. – В выражении его лица появляется ярость, отчего серая чешуя на щеках блестит в темноте, напоминая лицо надвигающегося на меня хищника с заостренными чертами.
– Я скрывала свою силу. Есть разница.
– Ты скрывала свою силу, свои ленты, свое происхождение, – хмыкает он.
– Мое фейское происхождение не имеет к этому никакого отношения, – гаркаю я.
Тремя размашистыми шагами он сокращает оставшееся между нами расстояние.
– Да оно имеет к этому самое непосредственное отношение! – охваченный гневом, восклицает Рип, который словно хочет протянуть руки и хорошенько меня встряхнуть.
Не собираясь сжиматься от страха, я задираю голову и представляю, как ленты поднимаются, чтобы ударить его в живот. Как жаль, что они так устали и поникли.
– Ты прав, – с наигранным спокойствием отвечаю я. – До знакомства с тобой мне на протяжении двадцати лет приходилось прятаться в чужом мире, где я не встречала ни одного фейри.
На долю секунды его лицо становится не таким жестким, но я не закончила. Отнюдь.
– Ты беспрестанно принуждал меня признать, кто я такая.
На его лице мелькает гнев, как молния, ударившая в полую землю.
– Да, чтобы помочь тебе…
Я прищуриваюсь.
– Ты выуживал из меня правду, а сам скрывал свою. По-твоему, это не лицемерие?
Рип с такой силой скрежещет зубами, что я задаюсь вопросом, а не сломает ли он себе зуб. Надеюсь, сломает. Лживый ублюдок.
– Я не мог тебе доверять, – невозмутимо отвечает он.
У меня вырывается громкий смешок, уничижительный и бесчувственный.
– Самолюбивый ты осел. Стоишь напротив и говоришь, что это ты не можешь доверять мне?
– Осторожнее, – говорит Рип и обнажает зубы в свирепой улыбке. – Помни пословицу про камни и стеклянные дома.
– Я живу не в стекле, а в золоте. Так что могу бросаться камнями сколько вздумаю, – огрызаюсь я.
– Верно. Ничего иного от тебя я не ждал.
Я резко вскидываю голову.
– И что это значит?
– Только то, что ты всегда стремилась побыстрее меня осудить, – с дерзким безразличием отвечает Рип. – Скажи, Мидаса ты тоже называла лжецом? – провоцирует он, нахмурив шипастые брови. – Давно он заявляет о твоей силе как о своей собственной? Давно ты всем про него лжешь?
– Мы не Мидаса обсуждаем.
У него вырывается едкий смешок, жалящий, причиняющий боль.
– Ну, разумеется. Твой золотой царь всегда прав, – язвительно бросает Рип.
Я с такой силой впиваюсь ногтями в обнаженную ладонь, что почти надрываю кожу.
– Ты не имел права злиться, когда я решила к нему вернуться. Нет, ведь ты обманывал меня с самого начала.
Из горла у него рвется жуткий рык, словно Рип пытался его сдерживать, но безуспешно.
– Он тоже тебя обманывал!
– Вот именно! – кричу я, и этот возглас, как сопровождающие его невыносимые чувства, вынуждают Рипа отшатнуться. – Мне осточертело, что все меня обманывают! Лгут, манипулируют. Ты пытался притвориться, что намного лучше него, однако точно такой же.
Лицо Рипа становится мрачным как ночь, и у меня появляется нехорошее предчувствие.
– Неужели? – ответ его резкий, но удар наносит взгляд.
Между нами повисает жаркая удушливая тишина. Мертвый груз трупа, тлеющего под ногами. Видение друг друга затуманивается дымкой нашего разлада.
– Благодарю за разъяснение, теперь я знаю, что ты на самом деле обо мне думаешь. – Аура Рипа струится вокруг него, и, поскольку теперь я знаю, что в ней таится подавляемый пар гнойной силы, мне хочется сбежать и скрыться. – Отличное напоминание о том, насколько искажены твои суждения.
