– Проклятие, – говорю я, осознав, насколько это плохо. – Тебе нельзя ко мне прикасаться.
Мускулы его рук напрягаются, но на лице все то же непроницаемое выражение. Рип начинает подниматься наверх, держа меня на руках.
– Потому что это не понравится твоему Золотому царю?
Я качаю головой.
– Нет, дело не в том, это… Слушай, ты не мог бы просто меня отпустить?
– Чтобы ты упала? Нет.
Теперь я излишне взволнована. Даже мои ленты скручиваются, натягиваются в свободно завязанных бантах. Я остро ощущаю, как к моей руке прижимаются его нагрудные доспехи, и его сильные объятия. Как же мне дистанцироваться от него эмоционально, когда он так меня держит?
– Я могу позолотить тебя. То есть сделать золотым. Я могла тебя позолотить, – сбивчиво объясняю я, чувствуя, как горит лицо.
– Ты точно не пьяная? – с дразнящей улыбкой спрашивает он.
Великие боги, когда он так на меня смотрит, когда дарит эту едва уловимую, таинственную улыбку, у него все лицо преображается. Рип – очаровательный, привлекательный воин с необыкновенной красотой, и мне чересчур нравится находиться в его объятиях.
Я облизываю губы, и он тут же опускает на них взгляд, а меня наполняет трепет.
– Не пьяная, но сейчас бы правда хотела выпить.
Его улыбка становится шире, и я замечаю, как подергиваются, приподнимаются уголки моих губ, словно желая присоединиться к нему в этом танце.
– Но я могу тебя позолотить, – повторяю я. – Тогда ты станешь статуей, застрявшей тут, на лестнице, а я сомневаюсь, что золото тебе к лицу, командир.
– Не соглашусь. Золото быстро стало моим любимым цветом.
Я ошарашенно смотрю на него, потеряв дар речи.
Я пребываю в таком ступоре, что от нескончаемого удивления меня охватывает новый приступ головокружения, и еще сильнее раскисаю в его объятиях.
– Ох.
Рип берет меня поудобнее, и мне приходится приложить усилия, чтобы голова не запрокинулась назад.
– Ты очень вялая.
Я кладу голову на его крепкую, мускулистую грудь.
– А ты очень твердый, – парирую я.
С его губ срывается низкий, порочный смешок.
– Ты даже не представляешь насколько.
Я тут же вспыхиваю от смущения, а он ухмыляется, ямочки на щеках подчеркивают блеск его чешуи и делают его таким чертовски великолепным, что мне остается только пялиться на него.
Он… заигрывает со мной. И, судя по трепету в груди, могу быть уверена: мне это нравится. Очень.
Это запретное желание – иной вид свободы, я словно пересекаю границу новых земель. Внезапно я ловлю себя на мысли, как мне бы хотелось, что все между нами было иначе, чтобы мы встретились при других обстоятельствах. Чтобы между нами не вставали непроходимой местностью король Ревингер, Мидас и недомолвки… потому что, кажется, это путешествие мне может нравиться.
Как сильно бы все переменилось, если бы он сказал правду о том, кем на самом деле является? Если бы я не чувствовала, будто он уловками и манипуляциями идет по стопам Мидаса?
Во мне снова рождается волна гнева, и даже не на него, а на спутанные сети, в которые мы угодили, потому что я чувствую себя ограбленной. Словно меня чего-то лишили… того, что могло стать моим.
В горле встает ком, и мне никак не удается его проглотить.
– Тебе нельзя ко мне прикасаться, – признаюсь я, хоть и обвиваю одетыми в перчатки руками его плечи. – Я опасна.
Его глаза весело поблескивают, в уголках появляются морщинки, от которых он выглядит намного моложе, не таким неотесанным и грубоватым.
– Сам посуди, – рычу я на Рипа, поднимающегося со мной по лестнице, но, похоже, мои слова только сильнее его веселят.
– Я и правда опасна, – настойчиво утверждаю я, хотя, возможно, мое заявление несколько сомнительно. – Ну, возможно, не сейчас, поскольку я без сил. И не ночью, ведь в это время суток моя сила дремлет, и не…
– Значит, твоя сила проявляется только днем? Так я и думал.
Я поджимаю губы, мысленно дав себе затрещину, но уже слишком поздно. Я была права в том, что сейчас не могу доверять даже себе. Не только в плане чувств, но и в отношении своих тайн. Правда, Рип уже знает мой главный секрет и все же не разоблачил меня. Пока.
В животе все скручивается от тревоги.
– Ты воспользуешься этой информацией против меня?
Рип на ходу опускает на меня взгляд, его аура гудит вокруг него липким мраком.
У него снова та густая борода, как в нашу первую встречу, а не та щетина, с которой он разгуливал по лагерю. Черные волосы на бледном подбородке побуждают меня протянуть руку и прикоснуться к бороде, чтобы просто почувствовать, какая она на ощупь. Острая, как и остальные части его тела? Или мягче, какими кажутся его взъерошенные на макушке волосы?
Несмотря на то, что Рип идет быстрым шагом, меня не трясет в его объятиях. Его движения плавны и грациозны, совсем не такие, какие можно было бы ожидать, просто взглянув на него. Но Рип всегда умел удивлять. Например, удивляет и сейчас, ответив:
– Я и не намеревался тобой воспользоваться, Золотая пташка.
Какое-то мгновение я молчу. Совсем легонько сжимаю руками его плечи, передавая ему свою тревогу.
– Думаю, я тебе верю. Хоть и не стоит.
Я чувствую, как его плечи становятся менее напряженным.
– Да нет, стоит.
Одна из золотых лент выскальзывает из банта и обвивается вокруг его руки, а на его лице появляется чересчур довольное выражение.
– Похоже, твоим лентам я нравлюсь.
– Ну, у них нет мозгов, так что…
Из его груди вырывается и обволакивает меня самый звучный, глубокий смех, что я слышала. Я тянусь к этому звуку, будто хочу укрыться за этим зычным смешком.
Опасно. Я знаю, что опасно находиться так близко к нему – тем более в моем нынешнем состоянии. Я не защищена, мои стены опущены, а мне нужны эти стены, чтобы не обрушиться прямо на него.
Усилием воли я вынуждаю себя отвести взгляд, разорвать пьянящую связь одним рывком ленты.
Стоит мне оторваться от него, как в тот же миг я слышу его разочарованный вздох, чувствую, как поднимается и опадает его грудь под моим плечом.
– Какая из этих комнат твоя?
Рипу, безусловно, нужно об этом знать, но внезапно я смущаюсь.
Почуяв мои сомнения, он говорит:
– Моя – на этом же этаже с другой стороны, на двери снежинки.
Я делаю вид, будто не поглощаю с жадностью это известие.
– Просто пройди по этому коридору и поднимись еще на один лестничный пролет. Это дверь напротив комнаты Мидаса.
