Встревоженно вздохнув, я провожу руками по спутанным волосам и, достав из-под матраца книгу про фейри, сажусь на позолоченный стул напротив камина. Меня рано разбудила вошедшая в комнату служанка, чтобы развести огонь и подкинуть дров, однако была раздосадована нежелательным присутствием наблюдавших за ней двух стражников. К счастью, все вышли до того, как я приоткрыла глаза, и никто из них не произнес ни слова.
Дигби бы забурчал, велев мне перестать хандрить, но при этой мысли живот сводит от сильной боли, которую я не в силах унять.
Поджав под себя ноги, я пристально смотрю на огонь и рассеянно листаю книгу, когда вдруг раздается стук в дверь. На мгновение сердце безудержно заходится в груди, словно за дверью может стоять Слейд, но я знаю, что глупо так думать. Отложив книгу, я бреду к двери и, приоткрыв ее, вижу Скофилда.
Я стараюсь держаться за дверью, поскольку халат едва закрывает коленки.
– Да?
– Миледи, вас вызывает к себе царь Мидас, – церемониально сообщает Скофилд и не смотрит мне в глаза – наверное, потому что я не одета. – Вы должны встретиться с ним в торжественной обеденной зале через час.
– Хорошо… Он сказал зачем? – До сих пор он выдвигал требование, чтобы днем я пряталась в своих покоях и выходила только для того, чтобы позолотить этот клятый замок. Это требование напоминает, как меня вызывали в Хайбелле на пиры… и не с благими намерениями.
– Прошлым вечером прибыла Ее Величество королева Третьего королевства. Царь Мидас и принц Нивен устраивают в ее честь приветственный ужин.
– Вот как, – тихо проговариваю я, раздумывая над его словами. До наступления сумерек еще не скоро, так что я должна соблюдать осторожность. – Спасибо, что известил, Скофилд.
Я порываюсь закрыть дверь, но он поднимает руку. Я хмуро смотрю на него.
– Что-то не так?
Скофилд заглядывает мне за плечо.
– Нет, но… еще мы должны осмотреть ваши покои.
Я смотрю то на него, то на незнакомого мне стражника и от раздражения замираю как вкопанная.
– Сейчас?
– Да, миледи.
На один краткий миг представляю, как захлопываю дверь перед его носом, но истинное удовольствие получила бы только, если бы на его месте стоял Мидас.
Вместо того разворачиваюсь и ухожу, оставив дверь приоткрытой и впустив в комнату Скофилда и еще троих стражников.
Никто из них на меня даже не смотрит.
Они целенаправленно начинают обыскивать комнату. Я уж и позабыла, как мне претили эти спонтанные проверки Мидаса. В Хайбелле они часто происходили. Но с каждым осмотром я не переставала их ненавидеть. Они всегда кажутся вторжением в личную жизнь, напоминая, что даже эти покои на самом деле принадлежат не мне.
Мидас мог бы это сделать во время моего отсутствия, но он намеренно производит осмотр при мне. Наверное, в качестве предупреждения, напоминания, что все принадлежит ему одному.
Я устремляю взгляд на книгу, которую как на грех оставила на стуле. Оглядываюсь на стражников, но все стоят возле кровати. Я борюсь с желанием бежать и стараюсь идти размеренным шагом. Сев на стул, просовываю книгу под бедра и поправляю халат, чтобы ее не было видно.
Оцепенев, я смотрю, как стражники скрупулезно обводят взором комнату. Один из них даже держит небольшой кусочек пергамента, с которым постоянно сверяется. Судя по тому, как он подсчитывает мои подушки, это учетный список вещей, что хранятся в моих комнатах.
Простыни и одеяла на кровати подвергаются пристальному осмотру. Проверяют ковры и занавески, обследуют стулья и стены. Интересно, им известно, для чего они это делают, или стражники считают это еще одним проявлением склонности Мидаса все контролировать?
Я слежу за тем, как они все переворачивают у меня в спальне, а потом переходят к гардеробной и ванной.
Из-за одной двери доносятся шуршание ткани и звуки открывающихся обувных коробок, а за другой происходит более тихий осмотр. Когда стражники возвращаются в комнату, я уже еле сдерживаю раздражение и беспокойство, хоть и стараюсь этого не показывать. Заплетаю волосы в косу и стараюсь сидеть неподвижно, чувствуя, как запрещенная книга впивается в ногу щипком лжи.
Мужчины уже поворачиваются к двери, как вдруг ко мне подходит Скофилд.
– Извините, миледи. Стул. Не могли бы вы?..
Сердце так сильно бьется в груди, что становится страшно, как бы оно не вырвалось наружу. Я беру под узду свою тревогу и подавляю ее, напомнив себе, что всем им запрещено ко мне прикасаться.
– Скофилд, ты правда ждешь, что я встану в таком виде? Это неуместно. Я одета неподобающе, – в праведном возмущении произношу я и провожу рукой по телу. – Мидасу это не понравится.
У него алеют щеки, и он тут же отходит назад.
– Я… прошу прощения, миледи. Разумеется, вы можете не вставать.
Я киваю, испепеляя его взглядом, после чего он разворачивается на пятках. Мужчины еще раз бегло осматриваются в поисках вещей, которые не были утверждены, сверяясь со списком каждые две секунды, как повар с рецептом, чтобы убедиться, что все на месте.
Наконец все уходят, а Скофилд даже смотреть на меня не осмеливается, когда закрывает за собой дверь. Я с облегчением выдыхаю и вытаскиваю книгу.
Я вела себя чересчур беззаботно, а это единственное, чего я позволить себе не могу. Нужно вернуть эту книгу при первой же возможности. Не знаю, взволнует ли Мидаса моя находка, но он точно примется задавать вопросы. Возможно, он многое обо мне знает, но то, что я фейри – тайна, которую, хвала богам, я ему никогда не рассказывала. Для него я просто еще одна могущественная ореанка, чья магия, доставшаяся от предков-фейри, не так сильно разбавлена.
Эта комната тоже педантично осмотрена, и потому я не могу превратить ни одного предмета из нее в золото, чтобы тайком пронести Риссе. Все, что у меня есть, все, чем я пользуюсь, учтено. Вычислено. Проверено.
Мидас следит за тем, чтобы не пропала ни одна вещь – и по моей вине, и по чужой. Он всегда говорил, что осмотры нужны для того, чтобы ничего не украли и не сломали. Но на самом деле ему нравится уверяться в том, что я не превращаю предметы в золото втайне от него. Словно все это принадлежит ему. Словно это его сила придает предметам ценность.
В ближайшее время мне нужно снова попасть в библиотеку, ну а пока я должна успеть на ужин. Я впопыхах заставляю себя пойти в гардеробную комнату, чтобы одеться. Здесь повсюду видны следы проведенного обыска: смятые платья висят на вешалках, коробки с обувью открыты и притиснуты к стене. Выдвинуты все ящички в комоде, перчатки и нижнее белье лежат кучей, а флаконы с духами опрокинуты.
Вздохнув и заскрежетав зубами, я прячу книгу в одном из висящих платьев, стянув тесемки на корсаже, чтобы она не выпала. Убедившись, что книга никуда не денется, снимаю халат и осматриваю платья оценивающим взглядом, выбирая, какое из них надеть.
