Мое внимание переключается на сидящего справа от королевы мужчины, и я тут же подмечаю семейное сходство.
– Мой брат и самый доверенный советник – Ману, – представляет его королева.
У мужчины густые черные волосы, туго стянутые на затылке, и под мундиром у него желтый жилет, а на вырез ниспадает пучок шелковой ткани. Одной рукой он держит кубок, а другую закинул на спинку стула сидящего рядом мужчины. Ману бросает на меня взгляд, который я могу назвать лишь одним словом – восхищенный.
– Кеон, ну разве она не куколка? – наклонившись к спутнику, спрашивает он.
Кеон пробегает по мне темно-карими глазами, его лысая голова мерцает под люстрами и подчеркивает свисающие спереди ожерелья.
– Она выше, чем я думал, – отвечает невысокий мужчина.
Ману кивает.
– А взгляни на эти волосы. – Он наклоняется, и рюши на воротнике распахиваются, оголяя смуглую грудь. – Куколка, ты могла бы продать их за бочки монет.
– Э-э-э… спасибо?
Королева бросает взгляд на брата.
– Брат, не смущай фаворитку царя Мидаса. Это дурной тон.
На красивом лице Ману появляется ослепительная улыбка.
– Но вести себя дурно намного веселее, дорогая сестра.
Она смотрит на него с каменным выражением лица, но невозможно не заметить нежность в ее глазах.
– О, несут ужин.
Заявление Мидаса привлекает всеобщее внимание к дюжине слуг, появляющихся из дверного проема в задней части зала и несущих блюда с едой.
– Аурен.
Я смотрю на Мидаса, указывающего на пустой стул справа от себя, и с удивлением приподнимаю брови. Он никогда не заставлял меня сидеть рядом с ним во время торжеств, не говоря уж о столе, полном королевских особ. Я осторожно сажусь, хотя держусь настороже и быстро думаю. Потому что это не милость. Мидас не выказывает мне свою благосклонность. Я просто пока не понимаю, во что он играет.
Слуги начинают расставлять блюда с едой, аромат сиропов и сахара сразу же наполняет воздух, а я молча подгоняю заходящее солнце, чтобы поесть и, что более важно, выпить.
Взяв кубок, нахожу его пустым. Это никуда не годится.
– Прошу прощения, можно мне немного вина? – спрашиваю я ближайшую ко мне служанку.
Девушка склоняет голову и, поставив блюдо, тут же отходит. За столом вспыхивают разговоры, но все они скучные и относятся к политике. Еще не наступила ночь, и поесть я не могу. Ну… могу, но как только еда коснется моих губ, мне придется жевать металлическую стряпню.
Поэтому вместо этого я делаю вид, будто очень занята. Заглушаю разговор, шумно накладывая себе еду с ближайшего ко мне блюда. К сожалению, выглядит оно не очень аппетитно, но придется смириться. Зажав ложку рукой в перчатке, я помешиваю загустевшие подсахаренные овсяные хлопья.
Мне и правда нужно немного вина, чтобы запить эту гадость.
– Итак, куколка, слышал, ты побывала в плену у этого жеребца, командира из Четвертого королевства.
Опешив, я поднимаю взгляд на Ману поверх двух лазурно-голубых сосулек, торчащих по центру стеклянного стола, и вижу на его лице проказливое выражение.
Краем глаза кошусь на Мидаса, но он о чем-то болтает с Нивеном.
– Да, побывала.
– А вот и поспела история для званого ужина. – Он смотрит на меня горящим взглядом, изогнув одну бровь. – Я был бы не прочь оказаться у него в плену. Эти твердые шипы и могучие… мышцы.
Я чуть не давлюсь своим же языком, чувствуя, как вспыхивают от румянца щеки.
Кеон протягивает руку и хватает кусок мяса прямо с тарелки Ману, а потом запихивает его в рот и бросает на спутника сердитый взгляд. Ману лишь смеется и чмокает того в щеку.
– Не прикидывайся, что не бросил бы меня сию же секунды ради этого сильного и высокого мужчины.
Кеон наставляет на него вилку.
– Бросишь меня – и, клянусь богами, – пожалеешь.
– О-о, – вкрадчиво произносит Ману. – Как горячо.
Кеон фыркает.
Губы приподнимаются в улыбке, их добродушное подшучивание делает этот ужин не таким ужасным.
– И давно вы женаты?
– Три месяца, – оживленно выпаливает Ману.
– Вообще-то три года, – закатив глаза, поправляет Кеон и снова тащит еду с тарелки своего супруга.
– О, верно, – говорит Ману и закидывает в рот виноград. – Время летит быстро, когда скачешь на…
– В каретах… – быстро вмешивается Кеон, пихнув его локтем и бросив украдкой взгляд на нахмурившихся советников.
Ману улыбается, потирая руку, куда ударил его супруг, а я уже поняла, что эти двое – мои новые любимчики.
– А вы играете в пьяные игры? – оживившись, спрашиваю я.
Ману щелкает пальцами и показывает на меня.
– Видишь? Я знал, что ты мне понравишься. Я всегда замечаю весельчаков.
Улыбаясь, я пытаюсь найти эту пропавшую служанку, но ни ее, ни вина по-прежнему нигде не видно. Рот наполняется слюной от запахов еды. Как только солнце зайдет, я до отвала наемся и сразу же осушу кубок с вином.
– Я сообщил слугам, что сегодня вечером ты не пьешь вино.
От слов Мидаса я вздрагиваю и резко поворачиваю к нему голову.
– Почему?
Он невозмутимо смотрит на меня, и в его взгляде мелькает то, чего я прежде не замечала.
– Потому что я так сказал.
Свернувшийся в моей груди зверь зевает и потягивается, но никто не знает, пробудится ли он. Мидас сегодня на взводе – то ли из-за делегации из Третьего королевства, то ли из-за чего-то иного.
А потом меня озаряет.
Он знает. Разумеется, Скофилд и остальные донесли ему, что Рип отнес меня в комнату. Внутри все сжимается от вспыхнувшего беспокойства. Он что-нибудь сделает с Дигби из-за этого?
Или… предпочтет наказать меня?
Я чувствую, как все на меня смотрят, как настороженно за нами наблюдают, и гнев смывает волна смущения. И все же я не отрываю взгляда от Мидаса, сосредотачиваюсь на осуждающем блеске в его глазах.
– Не хочу, чтобы ты напилась, Драгоценная, – говорит он с язвительной вежливостью, и щеки у меня вспыхивают от намека, что я какая-то пьянчужка, которая не вписывается в приличное общество.
– А воду мне пить позволено, Ваше Величество? – Мой тон омерзительно приторный, чересчур елейный, чтобы казаться искренним, и я понимаю, что перешла границу.
Он с силой опускает под столом руку на мое бедро, и я напрягаюсь, когда Мидас стискивает большим и указательным пальцем кожу. И хотя он делает это поверх юбки, мне все равно больно – ткань никоим образом не препятствует острой боли.
