Слейд молчит, все прежние признаки веселья исчезают. От его беззаботной энергии не осталось и следа, но я этому искренне рада. Когда он надевает личину короля, становится проще держать эмоциональную дистанцию от него.
– Прошу меня извинить, Ваше Величество, но это королевская библиотека. Сюда нельзя входить тем, кто не принадлежит к королевскому роду, – обеспокоенно говорит писарь.
В воздухе ритмично стучит его сила. Магия Слейда проявляется не в полную мощь, а всего лишь толчком. Полутоном исходит от него и расползается, отчего по спине ползет холодок, а мои ленты начинают подрагивать.
Даже при таком освещении вижу, как писарь резко бледнеет, словно внезапно вспомнив, с кем он разговаривает.
– Я… конечно. Если она с вами, тогда это правило отменяется.
Слейд сурово смотрит на него.
– Хорошо. Вы можете идти.
Писарь кивает, не отважившись взглянуть на меня, а потом отворачивается и без лишних слов оставляет нас наедине. Как только он уходит, у меня вырывается вздох облегчения.
– Спасибо, – говорю я и тоже начинаю уходить, потому что пребывание наедине со Слейдом плохо сказывается на моих намерениях.
К превеликой досаде, он не отстает от меня, как колючка, вонзившаяся в бок. Я кидаю на него недовольный взгляд.
– Я тебе не мешаю?
Этот подонок, засунув руки в карманы, расхаживает рядом. Неторопливо. Так, словно ему больше нечем заняться.
– Ни капли. Обожаю долгие прогулки по мрачной библиотеке.
– Королевской библиотеке, – резким тоном заявляю я. – И огромной. Иди наслаждайся прогулкой где-нибудь в другом месте.
Слейд хмуро на меня смотрит.
– Ты… злишься на меня?
И он еще осмеливается спрашивать…
С губ срывается горький смешок.
– Злюсь? Нет, безусловно, нет. С чего бы мне злиться? – беззаботно отвечаю я. – А теперь я бы хотела, чтобы ты перестал меня преследовать и ушел заниматься… тем, чем занимался, пока я не чихнула, так что оставь меня в покое.
Слейд останавливается.
– Аурен.
Я его игнорирую, но раньше это ему не мешало.
– Аурен, – снова настойчиво говорит он тоном, в котором сквозит нетерпение.
Я замираю как вкопанная, но лицом к нему не поворачиваюсь.
– Что?
Слейд подходит ко мне так близко, что каждое его слово касается моих губ легким дуновением.
– Скажи, что случилось.
Вырвавшийся из груди вздох прерывистый, потому как мое сердце не может вынести этого непрекращающегося разочарования, этого цикла надежды и недоверия.
Я провожу взглядом влево, на книжный шкаф, и смотрю на переплеты книг, словно от необходимости зафиксировать взгляд на чем-то увесистом. На чем-то, кроме него.
– Наедине со мной Мидас всегда вел себя иначе, – слышу я свой голос. Губы стали холодными в этом неприветливом месте. – На людях он был королем и вел себя соответствующе. Утверждал, что так нужно. Ему было нужно жениться на Малине. Нужно называть меня своей любимой позолоченной наложницей. Нужно для репутации использовать меня в качестве своего блестящего символа успеха. Я его любила, а он таскал меня за собой по королевствам и привез в это жуткое холодное место.
Я вздрагиваю и обхватываю себя руками, а ленты скрещиваются вместе с ними, словно пытаясь оградить меня от холода. Как жаль, что холод у меня в душе.
Слейд молчит. Слушает. Словно внимает каждому слову, но смотрит на них с сотни разных ракурсов.
– Я мирилась со всем этим, потому что наедине он был другим, – признаюсь я. – Он говорил столько правильных слов. Когда мы были одни, когда на нас никто не глазел, он шептал красивые слова и давал клятвенные обещания.
Одна лента скользит вниз и обхватывает мою ладонь, переплетаясь вокруг пальцев и сжимая их в утешение.
– Не понимаю. – Слейд кажется почти… растерянным. А это невозможно. Слейд Ревингер всегда в себе уверен.
– Я просила тебя доказать, и все же ты сел за тот стол и был королем.
Он резко втягивает воздух. Словно пытается вобрать мою правду. Пытается распробовать ее, понять.
Я поворачиваюсь к нему, ленты опускаются к ногам. Упрямо смотрю на него, вздернув подбородок.
– Красивые обещания наедине и безучастный правитель на людях. – Я качаю головой, не пряча от него своего разочарования. – Слейд, я все это уже проходила. И больше не повторю прежних ошибок. Я просила тебя доказать, а ты этого не сделал.
Он вздыхает и отворачивается, взъерошив рукой густые черные волосы.
– Проклятие.
Я делаю шаг, чтобы уйти, но не успеваю опомниться, как он оказывается передо мной и загораживает дорогу. Пытаюсь повернуть, чтобы уйти обратным путем, но тоже напрасно, потому как он останавливает меня, вытянув вперед руку.
Я оказываюсь прижатой спиной к книжной полке, а Слейд упирается в нее руками. Он делает ко мне еще шаг, хотя места для этого нет. Когда он вторгается в мое личное пространство, я делаю резкий вдох.
– Отойди, – велю ему я.
– Нет, – мгновенно отвечает он, покачав головой. – Позволь объясниться.
Я фыркаю и закатываю глаза, потому как сколько раз я слышала эти слова? Отныне не хочу быть той тряпкой, о которую все вытирают ноги.
– Отношения между мной и Мидасом в лучшем случае шаткие, – говорит Слейд, смотря на меня в упор глазами, похожими на изумруды, неестественно блестящими в темноте.
– Ты его ненавидишь. И ясно дал это понять, так почему бы просто его не убить? – спрашиваю я, потому что меня это и впрямь занимает. Сомневаюсь, что величина показанной им ненависти была фарсом.
Слейд закрывает глаза.
– Можешь не верить, но я не убиваю противников направо и налево. Он – царь. Если бы я с ним покончил, в особенности при помощи своей магии, это имело бы последствия, которые бы запустили череду событий. Он правит людьми, а сейчас ведет свою игру, чтобы укрепить власть. Порой, если отрезать голову монстру, на ее месте может вырасти две.
На меня снисходит озарение.
– Ты волнуешься, что если бы Мидас не был царем, то его место занял бы кто-то похуже?
Слейд отвечает резким кивком.
– Лучше играть по его правилам и быть на десять ходов впереди, изучить его слабые стороны и нанести удар по самому уязвимому месту. Если я просто нападу на него и убью, то волноваться придется не только о его королевстве. Против меня объединятся остальные правители. Они и без того на нервах из-за моего царствования и магии. Мне нужно думать о благополучии своего народа. Король гнили мало кому по душе, но пострадает мой народ, а еще невинные люди в других королевствах, если какой-нибудь монарх выступит против меня и объявит войну.
