И все же, вместо того чтобы наброситься на Слейда, как случилось с Мидасом, ленты образуют кокон, словно создавая еще один слой поверх его ауры, которая уже нас окружает. Эти части нас самих кажутся такими живыми. Такими до неприличия прекрасными.
– Взгляни на меня, – мой голос решительный, бесстрашный, даже когда его тело всячески пытается сохранить свою форму.
Слейд впивается в меня зелено-черными сверкающими глазами, завораживая несдерживаемой изменчивостью. Не знаю, что произойдет, если Слейда прорвет, но из него исходит сила, пульсирующая в воздухе. И сейчас она не вызывает у меня тошноту. Наоборот, эта сила словно поющая сирена, и я хочу только лишь, чтобы она меня завлекла.
– Ты это чувствуешь? – шепчу я, положив ему на грудь руку, моя непокрытая ладонь лежит на рельефных мускулах поверх гулко бьющегося сердца.
Стоит мне прикоснуться к Слейду, как его глаза снова становятся зелеными, как сосновые иглы, появляющиеся из темноты. У меня перехватывает дыхание, а его сердце бьется под моей ладонью так, будто вторит звучащему в моих венах ритму.
Его прикосновения, которыми я наслаждалась, вылились в то, что теперь я прикасаюсь к нему. И какими бы непорочными они ни казались, есть в них что-то интимное.
– Твое сердце…
– Что с ним? – Голос у Слейда хриплый, а дыхание поверхностное.
– Бьется, как мое.
Звучат два одинаковых удара, а по моим щекам от мучительной боли в то же самое время стекают две слезы. Потому что я слышу ее, эту совершенную гармонию, похожую на гул солнца и почвы, силы и восхода. Но это мгновение осквернено, обесценено, поскольку я прижимала голову к груди другого мужчины, слушая песню, которая играла не для меня. Так с чего мне верить тому, что я сейчас слышу?
– Аурен.
Я поднимаю сияющий взгляд и вскользь подмечаю, как шипы снова погружаются под кожу, а чешуя исчезает на его щеках. Хочу было отдернуть руку, потому как внезапно чувствую себя недостойной этого прикосновения. Но не успеваю – Слейд поднимает руку и, перехватив мою, прижимает к себе. Смотрит с пылом, которого я не могу постичь.
– Ты теплая, – шепчет он.
Я киваю, ощутив, как от моей ладони исходит тепло и, проникая в его мягкую рубашку, оседает под скрывающейся под тканью твердой грудью. Медленное движение его мозолистого большого пальца по тыльной поверхности моей руки не должно казаться таким чувственным, но именно таким оно и ощущается.
С живота стекает тепло, оседая между бедер, и мои мускулы становятся напряженными. Слейд проводит ногтем по моему пальцу в истертой близости, содержащей намек на желание вонзиться глубже. И в это мгновение я хочу ему позволить. Позволить снять мои слои, чтобы он добрался до того, что под ними скрывается.
– Он тебя ударил, – выдавливает из себя Слейд, каждое слово сопровождается клацаньем острых зубов.
Мидас делал и похуже, но эмоциональное насилие не оставляет на коже следов.
Линии силы цепляются за подбородок Слейда как миниатюрные гадюки, и я провожу взглядом вдоль этого вялого оживления.
– И давно он это делает?
– Это было впервые.
Мой ответ его совсем не убеждает.
– А за столом?
– А что там было? – осторожно спрашиваю я.
– Было мгновение, когда ты в лице переменилась. Тогда он тоже причинил тебе боль?
– Просто ущипнул. – Я не смею намекнуть, что этот «просто щипок» был не один, и от них на коже остались темные синяки, к которым до сих пор больно прикоснуться. Единственный плюс в рукоприкладстве Мидаса – с тех пор он оставил меня в покое.
– Больше он ко мне не притронется, – заявляю я, потому что уже дала себе такую клятву.
В Слейде что-то бурлит, обжигает так горячо, что его ладонь опаляет мою руку.
– Ты спрашивала, почему я просто его не убью, – говорит он, испепеляя меня жестким беспощадным взглядом. – Но почему не убьешь ты?
Я удивленно моргаю, когда он бросает мне в лицо мой же вопрос, и мои ленты поникают, упав на пол как сорванные лепестки.
Слейд ведет пальцем по моей щеке, и, хотя больше не теряет самообладания, злости в нем не убавляется.
– С самого прибытия в Пятое королевство я думал только о том, чтобы голыми руками разорвать его в клочья. Но знаешь, что меня останавливает? – спрашивает он, продолжая водить большим пальцем по моей руке, а наши сердца звучат в унисон. – Больше политики и возможной войны, захватившей весь мир.
Спрашивать не хочу, но все равно произношу:
– Что?
– Ты.
Меня охватывает ужас от того, как выплевывает это слово Слейд, от горечи, вытравленной в его выдохе, и я отдергиваю руку так, словно ошпарилась, прикасаясь к его груди.
– Я?
– Да. Ты за это меня возненавидишь, потому что по непонятной мне причине до сих пор питаешь к нему нежные чувства.
– Нет, – возражаю я и повторяю, когда он недоверчиво фыркает.
– О, неужто? – бросает он вызов. – Тогда попроси меня.
Мысли в голове резко замирают, словно я слишком быстро спускалась по склону и потеряла равновесие.
– Попросить тебя?..
– Попроси убить его ради тебя.
Я холодею, чувствуя, как от лица отливает кровь. Вот уж не думала, что Слейд произнесет эти слова.
Слейд сейчас свирепый, необузданный и полностью похож на фейри, несмотря на те его составляющие, что скрыты от глаз.
– Скажи одно слово – и все будет кончено. Слышишь? – Он поднимает руку и щелкает пальцами так громко, что я вздрагиваю. – Вот настолько быстро, Аурен. Я прикончу его, не переводя дыхания, в комнате, полной людей, которые убегут с криками, и позабуду про монархов, которые против меня объединятся. Но если ты хочешь, чтобы я это сделал, я выполню твою просьбу. Так попроси.
– Дело не только во мне, – пытаюсь я объяснить, но он меня как будто не слышит.
Слейд смотрит на меня с этим жутким резким вызовом в глазах.
– Скажи же! – выкрикивает он, и я вздрагиваю.
– Я… я не могу.
В его глазах застывает неподдельное разочарование. И этот взгляд столь же острый и режет, словно стекло. Наносит рану намного опаснее, чем та, что я терплю на своей щеке.
– Вот именно. – Он поворачивается и отходит на несколько шагов, а я чувствую, как между нами пролегает пропасть, которую у меня нет надежды пересечь. – Вот поэтому я не собираюсь терять шанс из-за этого ничтожества, – сквозь стиснутые зубы выплевывает он оскорбление. – Если бы я его убил – и не сомневайся, Аурен, я бы с радостью убил его ради тебя, будь прокляты последствия. Но если бы я пошел на это, то правда написана у тебя на лице. Ты меня возненавидишь. Даже если сама не хочешь в том признаться. И разве это не жестокий поворот судьбы, будь я проклят?
