Я напускаю на себя скучающий вид.
– Да, теперь эта земля моя. Как ты и сказал, моя сила вторглась туда, потому я просто официально делаю ее частью моих владений. По сути, эта земля больше не касается Пятого королевства, раз ты отказался от притязаний на нее. Если только не хочешь отменить сделку? – Мой вопрос – угроза, и мы оба это понимаем.
– Никак нет, – отвечает скользкий ублюдок. – Я держу свое слово.
Я чуть не закатываю глаза.
– Разумеется, несколько советников выехали туда по долгу службы по моему приказу, чтобы обозначить новые границы. Правитель ведь обязан вести точные записи, но, уверен, тут ты со мной согласен, Ревингер.
Я опускаю взгляд туда, где во внутреннем кармане у него спрятан небольшой дневник каракулей.
– Да, записи, которые ведет правитель, крайне занятны.
С лица Мидаса слетает это елейное выражение, когда он понимает мой намек. Хорошо. Пусть волнуется о том, улучил ли я возможность заглянуть в его книгу записей.
Спустя несколько секунд он снова становится самим собой.
– Знаешь, что еще интересного в этой крохотной деревушке? Люди очень общительные. Похоже, ты часто там бываешь.
В ушах у меня стоит рев, а моя сила сворачивается спиралью и кусает за кожу. И все же я ее сдерживаю. Я давно научился ее контролировать. Пришлось.
– Что тут скажешь? Там готовят отличное вяленое мясо. Я постоянный клиент, – медленно проговариваю я.
Мидас еле заметно поджимает губы от того, что я не проглотил приманку. Теперь ясно, что у него имеются предположения и догадки, но он выуживает больше информации.
– Поскольку Дэдвелл отныне не относится к Пятому королевству, я в замешательстве, почему ты так в нем заинтересован. Ведь, как сам и сказал, место не самое приятное, – добавляю я.
– Да, безусловно, не самое приятное, – наклонив голову, соглашается Мидас. – И мои люди покинут Дроллард сразу же, как закончат рисовать новые границы. Теперь деревня принадлежит тебе, а я думаю, важно уважать то, что принадлежит другим.
Вот он – узел, который Мидас пытается сплести. Он всегда предпринимает несколько попыток, чтобы получить идеальные петли, которые ему нравится вязать.
Если бы я не старался, то мог бы снова проявить несдержанность и выдать слишком много. Нужно собраться с мыслями. Я ведь знаю, что нельзя терять бдительность в присутствии Мидаса.
Искушение обжигает язык. Заветная осведомленность о его величайшем секрете завлекает меня как червяка на крючок. Будучи королем, я хочу это сделать – хочу встретиться с Мидасом на его шахматной доске и сообщить, что я тоже знаю его тайну, и она намного опаснее моей. Я бы с радостью вышиб из него высокомерие и заставил его паниковать. Но я сдерживаюсь, потому что как бы приятно ни было, но это плохо скажется на Аурен, а я этого не допущу.
– Чего ты хочешь, Мидас? – вздохнув, спрашиваю я. – У меня еще много дел.
– Тогда скажу прямо. – У Мидаса сходит с лица это фальшивое довольное выражение. – Дэдвелл твой? А Аурен моя. Я хочу, чтобы твой главнокомандующий держался от нее подальше.
Я знал: что-то скрывается за этой его мелкой демонстрации власти за ужином.
Я безразлично смотрю на него.
– Так ты же и приказал ему отнести ее к арфе. Она его не интересует.
А меня чертовски сильно.
Мидас плотно сжимает губы.
– Мои люди покинут деревню Дроллард, когда твой командир покинет Рэнхолд.
Последняя туго натянутая петля.
– Дэдвелл больше тебе не принадлежит, так что можешь прикидываться, будто отправил своих советников туда с официальным визитом, но я хочу, чтобы они покинули мою деревню, – напоминаю я.
– После обмена землями я вправе заново отметить границы.
Наклонившись ближе, я даю ублюдку разглядеть ползущие по моей шее магические линии. Ему никогда не удастся взглянуть на них без страха.
Мне нужно, чтобы Мидас убрался из Дролларда. Пока там его шпионы, у него есть время разведать информацию, а я не хочу, чтобы он узнал то, что ему не положено. Никто и никогда не раскрывал секрет, который я там захоронил, и я ни за что не позволю ему получить доступ к одной из моих слабостей.
Поскольку Мидас ниже меня ростом, я демонстративно наклоняю голову, чтобы он почувствовал себя униженным, и смотрю ему прямо в глаза.
– Мне не по душе, когда люди пытаются ставить мне условия, Мидас. Тебе будет полезно вспомнить, что мое войско по-прежнему стоит у ворот замка. Ты правда хочешь меня разозлить?
– Отнюдь, – с легкостью отвечает он с той же раздражающей любезной ноткой в голосе. – Дело ведь в уважении? Как союзники, мы уважаем то, что принадлежит другому.
От того, что он считает Аурен своей собственностью, я прихожу в бешенство.
В ту же минуту в наш разговор вклинивается старик, раздававший наложницам приказы, и кланяется.
– Ваше Величество, у меня есть несколько вопросов относительно бала.
– Безусловно, Одо, – отвечает Мидас мужчине в мантии, а потом поворачивается ко мне. – Мне нужно заняться кое-какими делами, – говорит он, повторив мой же предлог, будь он проклят. – Я сообщу своим людям, что они могут покинуть Дэдвелл при первом удобном случае. Хотя, думаю, приятными знакомствами обзаводиться они успели. – Он ухмыляется, а мне хочется выбить ему зубы. – Приятного вечера.
Мидас отворачивается и уходит со своим подданным, а наложницы тащатся за ним, благоухая духами и покачивая бедрами.
Я чувствую, как Озрик бросает на меня взгляд, но неуловимо качаю головой, а затем мы выходим из залы, зная, что лучше не разговаривать, пока не окажемся на улице. И даже выйдя через главный вход и оказавшись на холодном ночном воздухе, полном лишь тумана и мороза, просто ждем.
Молча негодуя, мы проходим через ворота, где солдаты Рэнхолда встают по стойке смирно и спешно открывают их, заметив наше приближение. Не знаю, кого они боятся больше: Озрика или меня.
Когда мы отходим достаточно далеко от стен замка и направляемся к лагерю моей армии прямо за гребнем заснеженного холма, Озрик наконец изрыгает проклятие.
– Этот подонок, – рычит он. – Как, черт возьми, он узнал про Дроллард?
– Наверное, разведчики доложили. Я должен был предвидеть, что он отправит туда свиту, когда я обменялся на Дэдвелл, – отвечаю я, разозлившись на себя за то, что не предугадал подобный вариант. Я был поглощен мыслями, рассеян. Не замечал никого, кроме Аурен, и позабыл про свои обязательства.
– Мы же не думали, что он приложит столько усилий. Тем более из-за земли, которая известна своей пустотой.
– И все же на всякий случай я должен был это обдумать, – отвечаю я, досада в голосе исходит холодным облаком.
