Напряжение между стражниками натягивается как заточенная струна.
– Ваше Величество, – встревает Тобин, который выглядит так, словно жука проглотил. – Царь Мидас отправил войска…
Я замираю.
– Что вы хотите этим сказать? – восклицаю я. – Остальная часть его войска с ним, в Пятом королевстве. Они не могли добраться сюда так быстро.
– Позволите? – вмешивается сэр Пруинн. В ответ на мой резкий взгляд он продолжает: – Я сообщил вам, что царь Мидас отправил своего посланника, чтобы тот передал… предложение царя, зная, что вы, вероятнее всего, с ним не согласитесь. И он подготовился к такому ответу. Он приказал посланнику и, наверное, остальным посеять во всем городе раздор. В это не так сложно поверить, поскольку раз ему хватило прозорливости устроить мятеж, то у него и будет способ его подавить.
Я впиваюсь острыми ногтями в деревянный подлокотник. Голос у меня такой ровный и тихий, что все мужчины в комнате напрягаются от его строгости.
– Вы хотите сказать, что этот мятеж, учиненный Тиндаллом, был с той же легкостью подавлен тем самым человеком, что и все это задумал?
– Мне об этом ничего неизвестно… – говорит Тобин, встревоженно почесывая затылок. – Но мы можем подтвердить, что мятежниками кто-то управляет. Похоже, войска царя Мидаса вновь захватили замок, арестовав большинство повстанцев, и они отступили. Тогда царь предложил плату любому, кто перестанет громить город, а некоторым разрешил уехать в Пятое королевство.
Я вскакиваю и иду к окну, сжав кулаки с такой силой, что кажется, будто кости вот-вот треснут.
– Ваше Величество?
Я смотрю на грязное окно, на замерзшее озеро, на гору. Сверлю взглядом лед, снег и скалы, стараясь увидеть за ними свой замок.
Он отнял его у меня. Снова.
Мой трон, мою корону, мой замок, мой дом.
Тиндалла здесь вообще нет, и все же ему удалось забрать все прямо у меня из-под носа.
– Отправьте послание моим союзникам, – отвернувшись от окна, говорю я. – Тем, кто поклялся в верности Кольерам. Тиндалл вряд ли отправил большое войско, если оставил солдат в Пятом королевстве. С их людьми я смогу вернуть замок, смогу…
Тобин, покачав головой, перебивает меня:
– Моя царица, дворяне уже сбежали в Пятое королевство и…
– И что? – со злостью спрашиваю я.
Тобин переглядывается с Нилом, и я перевожу взгляд на старшего стража. Он выпрямляется, словно ожидает удара, и говорит:
– Вчера состоялось публичное заявление. Что вас… убили во время нападения повстанцев. На документе стояла печать царя Мидаса.
Убили?
– Он объявил о моей смерти? – произношу я визгливым голосом.
– Да, Ваше Величество.
Говорят, что ярость обжигает.
Но не моя.
Моя превращает в твердый лед. Становится прозрачной, как хрусталь, тянется морозными щупальцами, изнутри покрывая коркой, замораживает, а лицо становится холодной маской.
– Нам удалось достать повозку и пару лошадей, – выпаливает Тобин. – Это не королевская карета, но она бы все равно привлекла лишнее внимание. Город кишит стражниками, которые нам даже незнакомы. Мы не знаем, кому можно доверять. Если царь сделал такое заявление… надо полагать, он намерен приложить все силы, чтобы вы оставались мертвой, если вы меня понимаете. Мы можем увезти вас отсюда. Туда, где будет безопасно.
– Нет, – я трясу головой в такт бушующему на улице урагану. – Я не позволю, чтобы меня изгнали!
– Малина, – тихо говорит Джео, – все кончено.
Услышав его трусливые слова, я перевожу на него свирепый взгляд, и моя холодная маска трещит, обнажая скрытую под ней ярость.
– Ничего еще не кончено.
Он подходит ко мне. В его голубых глазах проступает разочарованное волнение, а я ненавижу этот жалостливый взгляд, ненавижу, когда он хватает меня за руки.
– Все кончено, Малина, – тихо повторяет он. – Он отобрал город, солдат, твоих союзников. Он только что объявил, что тебя убили. Тебе нужно уехать, пока он не исполнил и эту угрозу.
– В последний раз повторяю: ты – наложник! – с яростью говорю я. – Ты ниже меня по положению, тебя купили ради постельных утех. Развратник не будет указывать царице, как ей поступить!
Джео опускает руки, словно роняет что-то тяжелое, и гулкий стук отдает мне по ногам.
Возможно, позже я смогу проявить интерес к обиде, появившейся на лице Джео, но сейчас, смотря на него, ничего не чувствую.
– Ты и впрямь холодная стерва, Малина.
Я сжимаю зубы.
– Для тебя – царица.
Он мрачно посмеивается.
– Неужели?
Опешив, я смотрю на него. Но не успеваю выдавить язвительный ответ, поскольку за окном мелькает тень, и я поворачиваюсь.
– Что это было?
Настрой присутствующих тут же меняется, все резко становится напряженными.
Джео выглядывает в окно, проведя рукавом по стеклу для лучшего обзора. Стражники сзади меня уже встают: Нил идет к двери, а Тобин – к окну сзади.
– Что-нибудь видно? – спрашиваю я.
– Нет, ничего, – отвечает Тобин. – Я выйду и осмотрю периметр.
Он открывает дверь, и ветер со снегом обрушиваются на порог, но Тобин тут же ее притворяет.
Я подхожу к окну, намереваясь, посмотреть, что там происходит, но Джео меня останавливает.
– Подожди.
Я принимаюсь отпихивать его руку, но от раздавшегося на улице крика Тобина застываю на месте. Сердце замирает, с тонких губ срывается еле слышный выдох. Но после я слышу кое-что похуже леденящего кровь крика, который словно эхом разносится по горам.
Мертвенную тишину.
– Великие боги… – шепчет Джео, кровь отливает от его лица.
Меня охватывает жуткий страх, сковывая по рукам и ногам. Ноги превращаются в застывшие ледяные глыбы. Обрывающийся крик Тобина эхом отдается в ушах.
Джео захлопывает ставни, а Нил подбегает к двери и опускает засов.
– Нужно отвести Ее Величество к повозке!
Пруинн тут же оказывается рядом с вездесущей сумкой, перекинутой через плечо.
– Другой двери нет, – сообщает Джео, держа в руке кинжал, тревога сковывает ему руку. – Мы даже не знаем, сколько людей нас там поджидает.
– Повозка далеко стоит? – спрашивает Пруинн.
Нил качает головой.
– Недалеко. Примерно в двадцати футах. Мы попытались оставить лошадей под навесом, где хранятся дрова.
Джео облизывает губы и, задумавшись, поворачивается, и его взгляд падает на окно за нашими спинами, закрытое ставнями.
