В центре комнаты стоял облезлый пластиковый стол мятного цвета. Рядом два стула, и на одном из них сидела девушка в футболке с Микки-Маусом, японка или китаянка. Она смотрела на Шэрон голодными глазами. На столе перед ней лежала деревянная линейка и кусок веревки с узлами. Увидев, что я смотрю, она быстро спрятала эти предметы себе на колени.
– Кто это? – требовательно спросила она. По акценту я узнала в ней жительницу южного Чикаго.
Шэрон коротко ей улыбнулась.
– Милая моя Джейн. Познакомься, это Марион и ее подруги. – Знать наши имена, полагаю, было необязательно. – Детка, сбегай за сэндвичами? Четыре с индейкой.
– Я не голодна, – бесцветным голосом произнесла Марион.
– Точно. Ты же постишься. Тогда три.
Джейн угрюмо посмотрела на нее.
– Я тоже есть хочу.
Шэрон сжала ее плечо, по-матерински ласково поцеловала в щеку.
– Три сэндвича, ладно?
Не глядя на нее, Джейн убрала линейку и веревку в малиновый рюкзак. А я вспомнила, что скоро нам предстояло вернуться в школу, где нас будут окружать девочки ее возраста. Нашего возраста. Однако сейчас школа казалась такой далекой – лето, сумерки, подсобка магической лавки, похмелье после вчерашнего колдовства… Думать о школе совсем не хотелось.
Шэрон достала из мини-холодильника заветренную зелень и положила прямо в электрочайник. Вскоре в комнате запахло кориандровым отваром. Когда она протянула мне чашку, я заметила на среднем пальце ее правой руки, рядом с татуированным кольцом и ободком из серебра с топазом, колечко, сплетенное из светлых волос.
– Это траурное кольцо, – сказала она, поймав мой взгляд. – Я срезала прядь с головы сводного брата, когда тот лежал в гробу. Подростком я жила в коммуне в Аризоне. Он спас меня, когда остальным было на меня плевать.
– В коммуне? – спросила Фи.
– В секте. Вступила, когда мне было пятнадцать лет, вышла в двадцать. Они оставили мне много сувениров. – Она встряхнула рукой с браслетами; под ними обнаружился ряд бледных шрамов, похожих на зарубки, которыми отсчитывают дни на стене тюремной камеры. – Вот они. А эти – по другому поводу. – В локтевой ямке белели три круглых шрама от ожогов. – Но страшнее всего – шрам от кесарева. Я могла умереть. Но акушерка тайком вывезла меня с ранчо в больницу. Ранчо – так мы называли нашу коммуну.
Так я начала кое-что понимать о Шэрон. Она принадлежала к тому типу людей, кто орудовал историей своей жизни, как ножом. Я провела достаточно времени в компании амбициозных манипуляторов и чувствовала этот тип за версту: с первой минуты знакомства они рассказывали о себе ужасные тайны, выдавали самое сокровенное, а все чтобы заставить тебя поверить, что раз тебе раскрыли секрет, ты должна сделать то же самое. Шэрон, безусловно, обладала магическими способностями, но ее истинный талант заключался в умении манипулировать неуверенными в себе людьми.
Что ж, со мной этот фокус не пройдет, решила я и мрачно уставилась на нее. Я тогда была свеженькой шестнадцатилеткой, девственницей в безразмерной футболке и армейских ботинках.
– Зачем ты нам все это рассказываешь? – спросила я.
– Затем, что это не маска. – Ее прокуренный голос ожесточился; она широко расставила ноги и посмотрела нам прямо в глаза. Птичье гнездо взъерошенных черных волос, тюремные татуировки. – Мое тело – аккумулятор. Все, что меня не убило, делало меня сильнее. А откуда берется ваша сила? Из подростковых сериальчиков про ведьм?
У меня задергался глаз. Вчера ночью папа не мог уснуть из-за страшной боли в позвоночнике. Он нашел талисман против боли, который я спрятала у него под кроватью, и заставил смыть его в унитаз. Это еще что за вуду-хрень, сказал он. Пришла Фи, и мы до утра пытались придумать, как облегчить его страдания и успокоить его. Должно быть, к нашему зелью примешалась моя обида, и все утро я еле стояла на ногах от «колдовского похмелья».
– Ну же, давай, – тихо подначивала меня Шэрон. – Выпусти пар, детка, тебе это полезно. Гнев полезен. Обида придает сил. Мы с тобой точно сработаемся. Я это чувствую.
– А я? Про меня не забыли? – спросила Фи.
Фи была красивее меня. Высокая, фигуристая. И хотя в последние месяцы с нами творилось черт-те что, она все еще крепко стояла на ногах, чего нельзя было сказать обо мне. Люди чувствовали в ней уверенность и стеснялись надолго задерживать на ней взгляды.
Шэрон потянулась к ней и, почти касаясь ее кожи, очертила пальцем крестик в том месте, где под футболкой скрывался бледный шрам.
– Утраченная вера – мощный источник силы. А злость на Бога еще лучше. Я бы и с тобой поработала.
Тем временем Марион сидела в уголке и пила свой чай, как кошка, лакающая сливки.
Я глотнула из своей чашки. Та уже давно стояла на столе, но чай по-прежнему был обжигающе горячим.
– И что за заклинание?
Марион теперь редко улыбалась по-настоящему. Она совсем перестала быть спонтанной, продумывала каждый шаг, просчитывала, что сказать и сделать. Но сейчас ее губы расплылись в дрожащей улыбке.
– Заговор на усиление способностей.
– Что?
– Слушайте. – Марион открыла книгу на нужной странице и начала читать вслух: – Дар силы для тех, кто осмелится ее взять. Дар мой не должен простаивать без дела. Я не умру, а продолжу жить в вас. Заклинание выполняется в восемь рук. – Ее щеки раскраснелись, голос дрожал. – Увеличивает магические способности. Вот что это за заклинание.
– Для тех, кто осмелится ее взять, – повторила я. – Звучит так, будто нам бросают вызов. Будто она нас считает трусишками.
– Прояви уважение, – зашипела на меня Марион. – Это обещание. Обещание награды. Астрид хочет поделиться с нами силой.
– А за что награда?
Она отмахнулась.
– Мы знали, что книга – учебник, а Астрид через нее передает нам свои знания. Но все это время она нас проверяла. Хотела убедиться, что мы достойны. И вот наконец мы ей это доказали. – Ее глаза сияли. – Она выбрала нас.
– А долго продлится это усиление способностей? – спросила я.
– Вечно.
– Не может быть, – ответила я. Фи нахмурилась.
– Вечно? А побочные эффекты? Не смертельные, надеюсь?
Марион скривила губы.
– Тут речь не о равновесии сил, не о «ты мне, а я тебе», понимаешь? Это дар. Ты правда хочешь отказаться?
– Брось, Марион, – Фи взяла ее за руку. – Тебе не кажется, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой?
Марион отдернула руку. Ее лицо смягчилось.
– А мы разве не заслужили чего-то хорошего?
Шэрон спокойно наблюдала за нами с Фи.
– Я думала, вы ведьмы, – наконец произнесла она. – А вам, кажется, совсем не нужна сила.
